Истомин и Ильиных внимательно слушали.
— Вор-мужчина определенно открыл ключом дверь и потом ее снова закрыл, — продолжал лейтенант. — Я проверял, замок физически практически не нарушен.
— Вор-домушник просто пришел, открыл дверь и просто ограбил квартиру коллекционера! — воскликнул капитан и раскашлялся.
— Как минимум, была некая наводка, — бросил лейтенант.
— А я думаю, была сыграна более тонкая партия, — задумчиво вставил Истомин.
— Может, Пехоев оставлял кому-то ключи, — предположил лейтенант. — Этот кто-то вошел и забрал картины.
— Вариант, — изрек капитан.
— Одним словом, предстоит серьезно покопаться в деле Пехоева, — хмуро выдавил майор…
В грузовом салоне было очень холодно, Сергеев изрядно продрог. Но самым печальным было то, что самолет изрядно колбасило. Он скрипел и трясся как дряхлый старик.
«Долетим, не долетим?… Разобьемся, не разобьемся?..» — хмуро гадал Ермолай.
Он сидел у иллюминатора и смотрел вниз, на землю. Она, то приближалась, то отдалялась, то уходила куда-то в сторону. Возникло серое облако…
Внизу показалась большая река.
«Никак матушка Волга! — воскликнул Ермолай. — Значит, вот-вот и город Горький будет».
Действительно, впереди показалось большое поселение.
Вскоре самолет, натужно гудя и вибрируя, пошел на снижение. Сделал один небольшой круг и… жестко приземлился…
Из кабины летчиков вышел майор Теплов. Прошел к двери салона, открыл и устало бросил Сергееву:
— Фу! Земля под нашими ногами, лейтенант. Трап подан, прошу на выход.
— Спасибо, товарищ майор.
Майор спустился на землю, за ним последовал Ермолай. Ярко, почти по — летнему светило солнце, вокруг виднелась пожелтевшая трава, обдувал легкий ветерок. Невдалеке стояли какие-то производственные корпуса, дальше — жилые дома.
— Это Сормово, промышленный район Горького, — озираясь по сторонам, вымолвил майор. — Мы приземлились на взлетно-посадочную полосу авиационного завода.
К самолету приближался легковой «газон».
Вот он затормозил невдалеке, из машины вышли две женщины и один мужчина. Троица направилась к самолету.
Мужчина в очках и пальто оказался уже в возрасте. Женщины средних лет были одеты в армейские шинели. Одна — без знаков различия, судя по петлицам второй, она являлась старшим лейтенантом.
— Здравствуйте, товарищи. Я, старший лейтенант ГРУ Красной армии Осинова, в рамках своих полномочий курирую авиационный завод Горького. Со мной главный инженер завода — товарищ Коган и ведущий технолог — товарищ Жохина.
Майор Теплов и Сергеев быстро представились.
— Мы в курсе вашей беды и готовы оказать содействие, — энергично продолжала старший лейтенант. — Может, вы сразу, товарищ майор, пройдете с нашими специалистами к самолету и определите фронт работ?
— Да, пожалуй, — согласился майор и направился к хвостовой части самолета.
За ним последовали Коган и Жохина.
Старший лейтенант достала из кармана шинели пачку папирос «Беломорканал» и, внимательно рассматривая Сергеева, изрекла:
— Закурим что ли, лейтенант.
— Спасибо, но я не курю.
Старший лейтенант неопределенно кивнула, убрала папиросы снова в карман и спросила:
— Как там Ленинград?
— Трудновато там сейчас. Но он держится и борется.
— Хорошо, — улыбнувшись и обнажив прокуренные желто-серые передние зубы, изрекла женщина. — Ну что, проедем в здание заводоуправления в мой кабинет? — подмигнула. — Доложим в Москву? Почаевничаем? Поговорим?
Ермолай задумался.
— Ведь ты наверняка не женат, — хохотнула женщина. — На войне все мужики холостые. А я точно холостая.
«Вроде обычная женщина. Но что-то в ней есть неприятно-отталкивающее, — подумал Ермолай. — И это двусмысленное подмигивание, намеки», —
