строго ответил:
— По инструкции не могу покинуть груз. А доложить можно и уже перед взлетом.
Старший лейтенант улыбнулась-оскалилась шире.
— Какой ты строгий и серьезный, лейтенант. А ведь совсем еще молодой и наверняка точно не женатый. Откуда ты будешь такой?
— Родом из Ленинграда.
Женщина закивала.
— Впечатляет. Что вы эдакое везете из блокадного города?
«Глупый или провокационный вопрос?» — на секунду — другую задумался Сергеев.
— Если вам, товарищ старший лейтенант, не сообщили о характере груза…
— Значит, мне не положено это знать, — закончила предложение Ермолая Осинова.
— Примерно так, — согласился Сергеев.
В это время к ним подошли серьезный майор Теплов и двое заводских специалистов.
— Товарищ Коган, доложите обстановку, — став суровой на лицо, строго изрекла старший лейтенант.
— Пожалуйста, — тихо вымолвил главный инженер. — Обнаружено в задней части фюзеляжа и хвостовом оперении самолета двадцать пулевых пробоин разной величины. Пробоины от стрелкового оружия, их вполне можно оперативно заделать нашими латунными и алюминиевыми заклепками разных размеров.
— Сколько на это уйдет времени?
— Думаю… часа два.
«Не так все плохо», — решил Ермолай.
— Действуйте, — отчеканила старший лейтенант.
— Нам потребуется машина, — вставил Коган, — чтобы проехать в заводские корпуса, взять материал, инструменты и двух специалистов.
Старший лейтенант кивнула в сторону «газона» и вымолвила:
— Машина в вашем распоряжении. И дайте еще команду, чтобы самолет дозаправили топливом.
Коган и Жохина быстро направились к машине.
— Дисциплина у вас на уровне, — весело бросил майор.
— Мы работаем на строго режимном предприятии, — жестко изрекла старший лейтенант. — А без дисциплины, вообще говоря, невозможно выиграть войну.
Сергеев и майор переглянулись. Спорить или вступать в полемику они не стали.
— Кстати, майор Теплов, вы в курсе, какой груз везете? — строго спросила женщина.
— Нет.
Женщина удивленно вскинула брови.
— Как это может быть?
— Для меня важно, чтобы не было перегруза, и чтобы груз был аккуратно, в соответствии с инструкцией, закреплен в салоне. А за сам груз отвечает его хранитель, то бишь лейтенант Сергеев. Его, ха-ха, и спрашивайте о характере груза.
Осинова определенно недовольно, если не сказать подозрительно, ухмыльнулась.
«Блин… — ругнулся Ермолай. — Точно, не в меру любознательная эта старший лейтенант…».
Риббентропу внезапно позвонил из Берлина Мартин Борман. После майского (в 1941 году) странного бегства Рудольфа Гесса в Великобританию, Борман стал делать стремительную карьеру: возглавил партийную канцелярию НСДАП (Национал — социалистическая немецкая рабочая партия); стал секретарём фюрера; наконец, назначен имперским министром без портфеля и членом Совета обороны Третьего рейха.
Риббентроп мало знал Бормана и с крайним подозрением относился к такого рода выскочкам. И вот, неожиданный звонок по закрытой линии.
— Приветствую лучшего министра иностранных дел Германии! — после обычного нацистского приветствия, весело изрек Борман.
— Приветствую рейхсляйтера, министра и члена Совета обороны рейха, — также после стандартного приветствия, вымолвил Риббентроп.
— Вы знаете, Иоахим, я к вам с просьбой.
«А еще может быть с чем!?» — усмехнулся рейхсминистр, учтиво изрек:
— Я весь во внимании, Мартин.
— Спасибо. Я реконструирую помещение партийной канцелярии, частично — секретариат фюрера, и оборудую свой министерский кабинет. Полагаю,
