Седеющие волосы Александра Сергеевича были аккуратно подстрижены, но посередине красовалась блестящая лысина. Почему-то именно сейчас, в момент, когда, казалось, все мысли улетучились из головы, Милане вспомнилось, как когда-то Оля шутя сказала: «Представь себя рядом с лысым мужем, у которого башка блестит так, словно ее намазали постным маслом. А что? Разве плохо, когда не надо носить с собой зеркальце, — можно смотреться в его лысину!»
«Накаркала!» — подумала Милана, садясь за стол рядом с лысым.
Мужчины о чем-то говорили. Полковник подливал шампанское в бокал Милане, она отказывалась, а он пил коньяк маленькими рюмками, одну за другой, много ел и громко неприятно смеялся. Милане казалось, что этот шабаш никогда не закончится, но вдруг отец сказал:
— Ланочка, дочь, я вижу, ты устала. Хочешь пойти отдохнуть?
— Да, папа, — ответила она.
— Иди к себе, а мы еще посидим, пообщаемся по-мужски.
Милана вздохнула с облегчением. Она поблагодарила за ужин, попрощалась и пошла к себе в комнату. Быстро раздевшись, Милана швырнула платье на стул, словно оно было во всем виновато, накинула халат и тихонько спустилась вниз, в ванную комнату. Она долго стояла под душем, приходя в себя после пережитого стресса, и тщательно, докрасна вытиралась полотенцем. Затем так же тихо вернулась в свою комнату и сразу же нырнула под плед. Из гостиной доносились громкие мужские голоса, которые часто прерывались ржанием полковника. Милана закрыла глаза и впала в дрему. Казалось, утром она проснется и поймет, что эти унизительные смотрины были лишь жутким сном.
Милана открыла глаза — ее вывел из полусна шорох за дверью. В комнате было темно, но в коридоре и напротив, у родителей, горел свет, его было видно сквозь дверное стекло. Мелькнула тень человека, дверная ручка повернулась, и кто-то вошел в комнату.
«Я забыла запереться», — подумала Милана, вглядываясь в темноту.
Дверь тихо закрылась. Девушка дернула за шнурок торшера, зажегся свет, и Милана обомлела: перед ней стоял полковник! Пиджак его был расстегнут, галстук сбился набок.
— Что вы здесь делаете? — негромко спросила Милана и испуганно натянула плед до самого подбородка.
— Миланка, солнышко, не шуми! — Александр Сергеевич расплылся в улыбке и приложил палец к губам. — Давай сделаем это тихо, без шума. Я так хочу тебя, моя девочка!
Милана вскочила с постели, хотела выбежать из комнаты, но угодила ему прямо в объятия. Полковник обхватил ее словно железным обручем и прижал к себе, пытаясь поцеловать. От него несло алкоголем, дешевым одеколоном и соленой рыбой.
— Пустите меня! — Милана забилась, словно рыба на суше.
Александр Сергеевич не собирался отпускать испуганную девушку. Наоборот, ее сопротивление еще больше возбуждало его, и он потащил ее к постели. Милана пыталась его оттолкнуть, но силы были неравны.
— Ну чего ты? — горячо шептал он. — Не бойся меня. Отец отдал мне справку, я знаю, что ты еще девушка. Я не обижу тебя, не сделаю больно.
— Уйдите! — крикнула Милана, надеясь, что родители услышат ее и придут на помощь. — Отпустите, я буду кричать!
— Не надо! Ты будешь кричать только от удовольствия! — выдохнул полковник, пытаясь поцеловать ее в шею.
— Я не хочу!
— Ты просто не знаешь, какой я! Я буду нежным!
— Вы насильник! — испуганно кричала Милана. — Я не хочу! Отпустите! Вы делаете мне больно!
Она в надежде поглядывала на дверь. Родители не могли не слышать ее, но не торопились приходить. Девушка поняла, что ждать помощи не стоит, и вцепилась зубами в руку незваного гостя.
— Ай! — вскрикнул от боли полковник и на миг ослабил хватку.
Милана вырвалась из объятий и вскочила на подоконник. Окно было открыто, и она взглянула с высоты второго этажа на бетонную плитку дорожки внизу.
— Не подходите! — закричала она. — Я выпрыгну и разобьюсь! Я не шучу!
— Ты будешь моей, — заявил мужчина, поправляя галстук. — Я тоже не шучу.
Он развернулся и ушел. Милана бросилась к двери, заперла ее и еще долго стояла, прислушиваясь к каждому шороху. Убедившись, что полковник ушел, она легла на кровать, но свет не погасила, словно это могло спасти ее от навязчивого жениха. Спустя несколько минут в комнате родителей погас свет.
«Они все знали и слышали, — думала Милана, — но не пришли, не заступились. Женя сказал, что не надо искать виновных среди своих близких и знакомых, а я снова ищу. Да, я виновата, что не заперла дверь, но мать и отец понимали, что я в опасности, и сидели, слушая мои крики. Я бы так не смогла!»
Девушка повернулась к стене лицом, чтобы свет не резал глаза. Она снова и снова пыталась найти оправдание родителям, но не находила.
