— Милочка, пойдем вниз, я напою тебя чаем.
К ее удивлению, девочка послушно последовала за ней. Мать поставила перед ней чашку с чаем, и Миланка сделала несколько глотков. Тут подошел отец и поставил перед ней тарелку с утиным мясом и картофелем.
— Ешь! — приказал он.
— Не буду, — тихо ответила девочка.
Она с ужасом посмотрела на крылышко своего Пини, представила, как он доверчиво пошел к отцу на руки, а тот отрубил ему голову, и снова слезы крупными горошинами покатились из глаз.
— Или ты сейчас это съешь, или я накормлю тебя силой, — сказал отец.
Милана боялась отца, но есть мясо того, кто ее так любил, было выше ее сил.
— Я не могу, — ответила она.
Тогда отец встал сзади дочери, обхватил ее голову рукой, а другой до боли сжал щеки, заставляя открыть рот. Он взял со стола кусок мяса, но тут Милана дико закричала. Она снова билась в истерике и размахивала руками, пытаясь вырваться.
— Не буду! Как вы могли?! Зачем вы его убили?! Он меня любил!
Девочка кричала так, что отцу пришлось ее отпустить. Она упала на кровать и безутешно расплакалась. Вскоре у нее поднялась высокая температура, но отец не разрешил вызывать врача.
— Пусть поревет и успокоится, — сказал он матери.
Несколько дней Милана ничего не ела, только пила воду. Она то лежала молча, то тихо плакала в подушку. В день, когда зарезали Пиню, она возненавидела отца. Девочка никому об этом не говорила, но к страху прибавилась ненависть. Еще тогда, будучи ребенком, она дала себе слово, что никогда не будет так жестока со своими детьми.
«Я ненавижу его! Ненавижу!» — думала Милана, вспоминая домогательства полковника.
Ей был неприятен и противен Александр Сергеевич, но отца она не только боялась, но и ненавидела — ничуть не меньше, чем в тот день, когда он так жестоко поступил с ней в детстве.
Утром Милане предстояло снова увидеться с полковником за завтраком. Он вел себя так, словно ничего не произошло. Милане кусок не лез в горло: она вяло поковыряла вилкой овощной салат, съела два кусочка помидора и выпила томатный сок. Александр Сергеевич время от времени искоса поглядывал на нее, но девушка делала вид, что не замечает его. Она не могла смотреть ни на мать, ни на отца и молила Бога, чтобы эта пытка быстрее закончилась. Ей до безумия хотелось схватить тарелку и швырнуть ее в лицо полковнику, а затем по очереди — в родителей.
После завтрака Александр Сергеевич заторопился домой.
— Выйди с нами проводить гостя, — шепнула мать, подтолкнув Милану в бок.
Девушка вышла во двор, и полковник направился к ней. Милану чуть не стошнило от запаха перегара и пота, исходивших от него.
— Такой дикой ты мне еще больше нравишься, — сказал он тихо, чтобы услышала только Милана. — Ты разожгла во мне пламя страсти. Через две недели я приеду, и мы подадим заявление.
Александр Сергеевич говорил так, словно желание Миланы было совершенно не важно, будто все уже решено и договорено.
— У меня большой дом, — продолжил полковник, — мне нужна хозяйка, я сам не справляюсь.
— Наймите домработницу, — тихо, не поднимая глаз, ответила Милана.
— Зачем? Я женюсь на тебе, и ты будешь убирать в доме, готовить еду, родишь мне ребенка. Это гораздо выгоднее, чем нанимать работницу.
— Мне кажется, вам уже пора, — сказала Милана и искоса с опаской посмотрела в сторону отца.
— Я уезжаю, но скоро вернусь! — весело и громко объявил полковник. — Как мы и решили, я буду через три недели!
Он наклонился к Милане, собираясь поцеловать ее в щеку, но она, опередив его, уже шагнула к калитке. Полковник уехал, и девушка вздохнула с облегчением. Она направилась к дому, но отец схватил ее за руку.
— Могла бы быть повежливее с гостем, — недовольно сказал он.
Милана молчала, отведя глаза в сторону.
— Я могу идти? — наконец спросила она тихо.
— Иди, — отпустил ее руку отец.
— Неблагодарная! — упрекнула девушку мать.
Милана дождалась, пока родители куда-то ушли, и позвонила Оленьке.
— Хоть сегодня ты дома? — спросила она подругу.
— Да, Миланка, я дома. Срочно приходи! У меня такая новость — упасть и не встать!
