Злата отвела ее в сторону.
— Вы можете рассказать, что у вас случилось?
— У меня все нормально. — Милана попыталась улыбнуться.
— Ваше лицо говорит об обратном. Наша общественная организация помогает женщинам, попавшим в беду, обрести чувство собственного достоинства и начать новую жизнь. Конечно, материально мы им помочь не можем, но поддержать, что-то посоветовать, найти жилье, устроить на работу — это да.
— Спасибо, я сама справлюсь со своими проблемами.
— Вы не уверены в себе, напуганы, и это заметно. Я сразу могу выделить из толпы людей с тяжелым детством, — не сдавалась Злата. — Чувствуется, что вы нуждаетесь в помощи. У нас есть опытные психологи…
— Спасибо, не надо, — смущенно повторила Милана, торопясь уйти.
— Возьмите. — Злата сунула ей в руку визитку. — Там номер моего мобильника. Если будет трудно, звоните!
Милана еще раз ее поблагодарила, спрятала визитку в карман и поспешила к выходу.
Домой Милана вернулась в подавленном состоянии. Ей не хотелось видеть Володю, и это было впервые за все время их совместной жизни. К счастью, мужа дома не оказалось, и она вздохнула с облегчением.
— Мои крошечки, а ну-ка быстренько мыть руки! — велела она детям и пошла в кухню.
Занимаясь приготовлением обеда, Милана вновь и вновь мысленно прокручивала услышанное на лекции. Простые слова докладчицы Златы разложили по полочкам все источники ее проблем. Милана и сама подсознательно понимала, что неудачи в ее жизни тянутся из далекого детства, вернее, из того времени, воспоминания о котором должны остаться на всю жизнь яркими, красочными, самыми приятными… Но не в ее судьбе.
«Наверное, Злата права. Нельзя молча переносить унижение и побои. Но ведь она сама озвучила обстоятельства, из-за которых женщины чаще всего вынуждены терпеть насилие в семье. Главное из них — боязнь остаться с детьми на улице, без средств к существованию и жилья».
У Миланы мелькнула мысль, что если б она была одна, то могла бы уехать отсюда и попытаться начать новую жизнь.
«Тогда у меня такая возможность была, но я ею не воспользовалась. — Она горько усмехнулась. — Так что теперь не стоит искать виноватых».
И все равно было горько на душе и до слез обидно из-за такого отношения мужа.
«Я доверила ему свою судьбу, — думала она, накрывая на стол. — Он должен был беречь меня, охранять от жизненных невзгод, а не обижать. Я так старалась быть хорошей невесткой и женой! И снова „Я старалась быть хорошей“! Сначала — для родителей, потом — для мужа. Что это? Рок? Судьба? Повторение истории?»
На некоторое время Милана отвлеклась от гнетущих мыслей, наблюдая, как дети стараются есть вилками овощной салат. Она улыбнулась, когда Иринка, искоса посмотрев на брата, уже в который раз попыталась наколоть тоненький кусочек помидора, который постоянно от нее ускользал. Тогда девочка склонилась над тарелкой и быстро, чтобы не увидел братик, помогая себе пальчиками, положила его в рот.
«Хотя бы позвонила Оленька! — подумала Милана. — Так хочется ей все рассказать, пожаловаться на жизнь, услышать слова сочувствия».
— Мама, почему ты не ешь? — спросил сын.
— Болит вавка? — Иринка взглянула на мать красивыми большими глазами. — Давай я поцелую, и она перестанет болеть!
— Мои вы маленькие воробушки… — растроганно сказала Милана, обнимая детишек. — Ничего у меня не болит! Просто не хочется есть, вот и все! Такое бывает, правда?
— Да, я не хотел есть, когда промочил ножки, — согласился Богданчик. — Тогда у меня болело горло и был кашель.
— А мне не елось, когда болел животик, — сказала девочка и тут же спросила: — Мама, а что вы с папой подарите мне на день рождения?
— А мне? — подхватил вопрос ее братик.
— Тетя Оля выслала нам посылку, там много подарков для вас, — объяснила Милана.
— Много-много? — В глазах Иринки заблестели радостные искорки.
— Вот столько? — Богданчик развел руки широко в стороны, демонстрируя, что такое «много».
— Очень много! Скоро мы получим по почте большую коробку, все вместе ее откроем и достанем оттуда подарки! — пообещала детям Милана. — А сейчас можете поиграть во дворе. Только чур — не пачкаться в грязи! Договорились?
— Да! — хором ответили дети.
Вечером Милана старательно избегала взгляда Володи. Ребра ныли так, что было больно дышать, но еще сильнее болела душа. Казалось, кто-то нагло и цинично сунул грязные руки в самую ее глубину, разорвав что-то светлое и обнадеживающее.
Ужинали молча, словно на поминках. Милана немножко перекусила, хотя кусок в горло не лез, — лишь бы ее не трогали! — и ушла готовить детей ко сну.
