мощностью примерно в одну десятую от наших передвижных, и расположены они вот тут и вот тут, – он ткнул сложенным циркулем в точки на карте: в одном месте это было болотце с крошечным островком, в другом – отметка «вешка № 376». – Но тогда получается, что вот тут, вот тут и вот тут в возвышенностях в толще породы расположено что-то, что поглощает излучение: здесь и здесь частично, а вот здесь – практически полностью…
– Значит, я не совсем дура, – сказала я. – Спасибо, корнет. Кстати, а как вас звать?
– Эйф. Эйф Лори.
– Так вы северянин?
– По рождению. Родился в Нижнем Бештоуне. Правда, родители покинули его, когда мне было десять лет… к счастью. Город…
– Знаю, – сказала я. – Я из Верхнего.
– Да вы что? – обрадовался Эйф.
– Серьёзно. Выросла там. Гимназию закончила и поехала в столицу, поступила в медицинский. Ну а дальше… там всё по-разному.
– А я закончил инженерное училище в Гиллемтаге, хотел конструктором-энергетиком стать. Но объявили набор в спецвойска, и трудно было отказаться. Да мы тогда толком не знали, что это такое – спецвойска.
– И… э-э… и за что вас?…
– Да… нехорошая история. Ставили цепочку башен у Голубой Змеи, и оказалось, что два ретранслятора имеют бракованные узлы, а мы этот брак не распознали. Я не распознал. Как так могло получиться, не знаю. Вот… и в результате дикари вырезали несколько наших монтажных бригад и роту гвардейцев… Так что мне как главному инженеру дивизиона звёздочки долой – и мехводом на хонтийскую границу. Ну, там постепенно до корнета дослужился. И снова повезло – когда затеяли войну, мне в госпитале череп поправляли. У меня вот тут, – он показал на темя, – пластина. Сначала стоял пластик, а тут как раз подоспела металлокерамика. Так что в наступление пошли без меня.
– И вы опять выжили, – сказала я.
– Да. Правда, потом, после революции, судьба с меня чуть было не спросила за все подарки…
– Хотите шнапса?
– Мне нельзя. А вы пейте, не стесняйтесь.
– По мне видно?
– Нет. И даже не слышно. Но я уже имел дело с профессорами.
Я добыла фляжку (Лори одобрительно хмыкнул), набулькала полстакана.
– Вернёмся к исходному камню. Те, кто готовил экспедицию, не могли не прийти к аналогичным выводам, верно?
– Думаю, да, – кивнул Лори. – Я бы очень удивился, окажись оно иначе.
Я отхлебнула глоток, легонько крутнула стакан, стала смотреть на образовавшуюся воронку. Она что-то означала, только я не могла этого понять.
– Эйф, а как далеко вы уходили за Голубую Змею?
– Лично я или?…
– Лично вы.
– Километров на четыреста. Могли бы и дальше, но там запредельная радиация.
– Правда, что там вода, если вытекает в отверстие, закручивается в противоположную сторону?
– Правда. Известный в тех краях фокус. Его всем новичкам показывают.
– А довоенные карты тех мест существуют?
– На хранении где-нибудь должны лежать, а в войсках – нет. Только новые. Да и толку от тех старых? Всё другое…
– Я так понимаю, что и здешних старых карт нет?
– Я их никогда не видел.
– А почему на карте зона взрыва не обозначена?
– Взрыва?
– Ну да. В самом начале Кидонской войны по долине ударили термоядерной бомбой.
– У нас такой информации нет, – помедлив, сказал корнет.
– Серьёзно?
– Абсолютно. Впрочем, я завтра могу направить запрос. Но я уверен в ответе.
– Странно.
– А что, кто-то говорил об ядерном ударе именно по Долине?
– И неоднократно. Как-то всегда считалось, что сюда фуганули мощную бомбу – и едва ли не кобальтовую.
– Н-нет. Не припоминаю. Завтра обязательно отправлю запрос. В любом случае, повышенной радиации в известной части Долины не отмечается.
