– «Вставляй свой ключик, молвила мне фея!» – пропел он мне на ухо.
Я привстал.
– Кому?! Не вижу…
– Не «кому», пошляк вы этакий, а «куда». В опере, которую вы, сударь, благополучно забыли, речь шла об отпирании стальной волшебной двери, а вовсе не стальных волшебных трусов.
– Да? – удивился я. – Я вообще про трусы впервые слышу. Думал, «ключик» – это в переносном смысле…
– Да у нас всё в переносном, – сказал Князь. – Утро. Выходить скоро.
– Тебе сказали?
– Естественно. Давай шевелись. Пописать – и жрать. Может, через полчасика туман рассеется. А не рассеется, так пойдём.
Туман… Снаружи было теплее, чем вчера, но зато промозгло. И да, настоящий туман из Долины. Он кажется немного маслянистым. И ещё он чем-то пахнет, а чем – не понять. Покойник Руг говорил, что сукровицей. А мне так кажется, что прелым чем-то и горелым. А кто-то говорил, что пахнет тем, кого какая судьба ждёт. Руга зарезали. Меня, надо понимать, сожгут…
На площади было совсем мало машин. Куда их отправили? Зачем?
Мы с Князем молча закинулись завтраком – каша с мясом и горячий крестьянский кисель, приправленный сгущёнкой – и пошли на площадку для сборов. Четверо солдатиков и капрал нас ждали. Все они были незнакомые мне. Я посмотрел на Князя. Он понял мой взгляд и помотал головой.
Странно.
Капрал выступил вперёд и доложился. Фамилия его была Ошш. На вид ему было лет сорок, и похож он был не на капрала, а на разжалованного гвардейского старшего майора…
– Ходили в Долину? – спросил я.
– Никак нет.
Определённо что-то происходит, сказала мне на ухо моя птичка-кигикалка. Я кивнул…
Рыба
Сговорились на двух сутках. Двое суток я ещё полечу Дину, а потом метнусь обратно в лагерь – выручать Чака. Что он там вообще делает, собачий сын?…
Тоже, наверное, прибежал спасать Дину. Что же ещё?
Вечно вот так…
Похоже, что перитонит мы задавили, из дренажей ничего не шло, и беспокоил меня только шов, рубец – воспаление не спадало, местами ткани размягчались, но абсцедирования пока не наступало… а значит образование флегмоны всё ещё было вполне реальным, а если будет флегмона, то без меня ребятишкам придётся очень трудно…
В общем, я разрывалась пополам.
Шило смотался к лагерю и понаблюдал за происходящим в бинокль. Он действительно увидел дядьку, похожего на Чака, только сильно постаревшего (что не удивительно); дядька несомненно был на свободе и что-то втирал выстроившимся солдатикам.
Но, как мы все знаем, свободу потерять легче, чем невинность.
Я заставила себя считать, что сейчас самое главное – готовый нарвать рубец. Всё прочее подождёт.
Правда же, бабушка?…
Дину много спал, но теперь это был почти здоровый сон. Да, его бросало в пот, да, он метался и бормотал, но всё-таки он просто спал. Если что, его можно было разбудить в любой момент.
– Отдохните, – сказала мне Эрта. – Мы подежурим.
От девчонок остались кожа да кости. И ещё глазищи.
– Нет ли у вас здесь вина? – спросила я. – Красного?
Они переглянулись. Потом Зее сказала:
– Вы только никому не говорите…
– Могила, – поклялась я.
Она ушла и через пять минут вернулась со свёртком. Я сняла бумагу. Обнаружились две совершенно чёрные бутылки непривычной формы и с осургученными горлышками. Этикеток не было, на сургуче выдавлены были вычурные пандейские буквы.
