уже утратила цвет, но темно-синий оттенок все еще угадывался в посеревшей шерсти. Раннвейг потрогала ее мягкий край.
— Ничем не хороша, — сказала она.
Йормунганд со вздохом выпрямился. Глаза покраснели и слезились, стеклянные линзы, которые он носил во время опытов, потерялись за время его отсутствия. Теперь он щурился на Раннвейг и вид имел еще более кислый, чем у нее.
— У тебя теперь есть собственный маг, — сказал он, — Поори на него, если очень хочется.
Раннвейг фыркнула.
— Стаккард… — она замялась, раздумывая, что сказать дальше, — Стаккард оказался очень полезен.
Йормунганд поднял руку.
— Даже не буду спрашивать чем, — сказал он.
После поражения Йорда на поляне у деревни, Стаккард успел в одиночку нагнать Валонхейма и предложить взять себя в плен. Поэтому вернувшийся Йормунганд решил было, что опять остался не у дел. Не хватило сил ни рассердиться, ни на удивление. Но князь как будто не заметил возвращение опального князя, а Раннвейг, вопреки ожиданиям, отнеслась к Йормунганду даже благосклонно. Настолько, насколько могла.
— Хлопоты, хлопоты, — Йормунганд вздохнул, он часто теперь вздыхал. — Ты собиралась отчитать меня, помнишь?
— Разве? — Раннвейг рассеяно потеребила ожерелье. Круглый белый камешек обрамляла тонкая филигрань. Бьярне постарался на славу. — Почему так получается каждый раз? Я злюсь на тебя и собираюсь разнести в пух и прах, но стоит перекинуться с тобой парой слов и гнев уходит.
— Это любовь.
Раннвейг рассмеялась.
— Вот уж нет, — сказала она.
Йормунганд улыбнулся. Глаза все еще слезились, так что он утирал их тыльной стороной ладони.
— Ты так и не рассказал, что случилось с Гарриеттом, — сказала Раннвейг.
— Разве? Я рассказывал твоему супругу, Стаккард оглушил меня, а всадники Йорда перерезали весь отряд вместе с Гарриеттом.
— Стаккард говорит другое.
— Да ну? Какая неожиданность. Я оглушил его, а потом перерезал его отряд, а потом впал в раж и перерезал свой? Кровь рекой, кишки наружу, так опьяняет.
— Не ерничай.
— Ох, да ладно тебе, Раннвейг. Стаккард мог что угодно наплести, но его слово против моего, кому ты больше веришь?
— Про тебя всякое говорят.
Йормунганд фыркнул.
— Тогда пожалуйся своему новому личному магу.
— Опять ты за свое.
— А как же.
— Йормунганд, Стаккард говорит, что мои дети… в опасности.
Повисла пауза. Йормунганд не отрывал взгляд от напрягшихся рук. Раннвейг посмотрела на него.
— Это правда? — спросила она дрогнувшим голосом. — Ты поэтому не можешь найти их?
— Я, знаешь ли, маг, а не бог, — тихо сказал Йормунганд, — будь я всесилен, то был бы я здесь?
— И все-таки?
— Я не могу их найти. Они грозились уйти из дома, вероятно, ушли.
— Йормунганд…
— Я не знаю, где они.
— Их больше нет?
— Я найду их, Раннвейг, — последние слова дались ему с трудом.
— Ты обещаешь?
Боже, как это по-женски, — подумал Йормунганд отстраненно.
— Обещаю.
Раннвейг величаво кивнула.
— Так, — сказала она уже властным тоном хозяйки замка. — Фейерверк будет после ужина, как раз зайдет солнце, сразу после песен и обмена дарами.
— Хорошо.
— Изобрази что-нибудь нейтральное. Без излишней скромности, как в прошлый раз. Будут гости.
