— Нога болит, — сообщил хозяин, лежа на каменном полу и с улыбкой глядя вверх. Он поднялся. Снова упал, ругаясь сквозь зубы, и пополз в сторону двери. Ругер подхватил его и помог добраться до опочивальни.
— Надо же так нализаться, — пробормотал стражник.
— Не было такого никогда, — признался Ругер, стягивая с засыпающего Йормунганда сапоги.
— Слушай, — сказал стражник, — а правда, что он может золото из камней делать?
— Умел бы, платил бы больше, — сказал Ругер.
— Справедливо. Я слышал, он наложил какие- то чары на княжескую дочку, так что она только о нем и думает.
— Княжескую дочку отодрать бы следовало, — сказал Ругер угрюмо, — Тогда нам бы ни пришлось ни свет ни заря ехать куда подальше от ее милости.
— Хехе, уж я бы ее отодрал, — сказал стражник ухмыляясь.
— Хехе, — поддержал его Ругер.
— Лады, ну бывай, — сказал стражник и вышел, стуча железными подошвами по каменному полу.
— Дерун, — проворчал Ругер и плюнул вслед.
Йормунганд тихонько застонал во сне, перевернулся и начал похрапывать.
Ругер подошел к низенькому шкафчику у окна и вынул оттуда надушенное письмо на розовой бумаге, которое передала ему дуэнья Элоди еще сегодня после полудня. Ругер небрежно сорвал печать, снял нагар со свечи и принялся читать, водя заскорузлым пальцем по ровным летящим строчкам.
— Ну и почерк у господ, — слышалось его ворчание, — ну и почерк. Да за такой почерк пороть и пороть.
Глава 9
Йормунганд проснулся за полдень. Хмурый Ругер вместе со хмурым Гарриеттом сидели возле его постели и играли в Хнефатафл. На потемневшей доске едва угадывались линии поля. Ругер защищал короля, Гарриетт нападал. Он как раз блокировал вторую сторону, предупреждая паническое бегство фишек Ругера, когда Йормунганд пошевелился и взялся за голову.
Оба игрока встрепенулись. Ругер кинулся за водой, кувшин стоял тут же, возле кровати, но вода успела согреться и показалась противно-склизкой на вкус. Гарриетт встал возле Йормунганда и покачал головой.
— Где ты умудрился так надраться? — спросил он. — Вчера князь искал тебя.
— Да? Сейчас оклемаюсь и пойду.
— Уже не нужно, — сказал Гарриетт. Он бросил на грудь Йормунганда шелковый сверток. — Подарок от княгини, чтоб не слишком злился. Сегодня отправляемся Уллаильм.
— Где это? — Йормунганд приподнялся на кровати и отхлебнул от заботливо поданной Ругером кружки.
— Луноликая знает где. На западе.
— А. Очередная саранча?
— Мотыль, — поправил его Гарриетт.
Княжескую свадьбу Йормунганд пропустил из-за нашествия мотыля на княжеские поля. Дело показалось безотлагательным, так что Йормунганд, надеявшийся вкусить все радости свадебных празднований, должен был со вздохами и ругательствами ехать в дальнюю деревушку, чтобы предупредить эпидемию.
По возвращению Йормунганд доложил, что никакого мотыля на поле не оказалась, и что у крестьян свекла растет превосходная. А княжеское поле необходимо пропалывать. Старосту деревни казнили. Крестьяне же в тот же день вышли в поле и работали до самых сумерек. Их собственный урожай конфисковали. Йормунганд до сих пор думал, что Раннвейг просто хотела избавиться от него на время свадьбы, но тогда пропустил ту ее выходку.
— Я хотел отправиться после завтрака, если бы ты очнулся раньше. Не стоит дольше мозолить Эдегору глаза, — сказал Гарриетт. — И, Йормун, надо что-то делать с его новой супружницей, иначе закончим жизнь либо в тюрьме, либо на плахе.
— Либо в башне, — пробормотал Йормунганд.
Он взял шелковый сверток, который ему дал Гарриетт. Цветочный узор, внутри что-то металлическое. Йормунганд развернул платок и вытряхнул на ладонь слегка покореженную, но все еще красивую брошь в виде переплетенной змеи с изумрудным глазком. Хвоост змея держала во рту и больше походила на водного дракончика.
— Похож на ту, что ты носил в Гладсшейне, — сказал он.
— Она и есть, — сказал Йормунганд, поворачивая брошь на свет. Изумрудный глазок вспыхнул. Йормунганд повертел ее перед глазами. Будто в
