затащить меня в койку? Или у тебя план грандиознее, влюбить в себя, а потом разбить сердце?
– А зачем мне это? – удивился Макс.
– Чтобы самоутвердиться.
– Да, не везло тебе с мужчинами…
– А тебе с женщинами?
– Не было у меня их.
– Да? На ком же ты целоваться учился? На кошках?
– У меня была девушка. Мы встречались два года, естественно, целовались. Но она блюла себя до свадьбы. И я полностью поддерживал ее в этом. У нас, знаешь ли, это норма, сохранять невинность до свадьбы.
– Но я-то уже, как говорится, с пробегом барышня, – зло заявила Ольга. – Меня, значит, можно… В койку?
Максимилиан молчал и долго смотрел на нее. Глаза в глаза. Оля не выдержала, отвела их и услышала:
– Дура ты, – прозвучало это без злости, а с грустью.
Сказав это, Макс подошел к окну, сорвал со створки куртку, сапоги взял в руки и выпрыгнул на улицу. Ольга смотрела, как он уходит, босой и раздетый, под проливным дождем. А когда яркое желтое пятно Пашиных сапог «акиаки» растворилось в темноте, рухнула на кровать и зарыдала.
Часть четвертая
Глава 1
Святослав проснулся от того, что замерз. Открыл один глаз, начал озираться. Одеяло увидел на полу, оно сползло. Вот и покупай шелковое постельное белье! Глинка затащил одеяло на кровать, укрылся и тут понял, что еще чего-то не хватает… А точнее, кого-то! Невесты. Она спала рядом.
Святослав сел, включил бра. Ники нигде не было видно. А поскольку ему одному, но под одеялом, спалось лучше, чем с кем-то, Святослав опустил голову на подушку, готовый вернуться в объятия Морфея, но тут услышал плач.
Пришлось вставать и идти на звук, который, как оказалось, доносится из ванной.
Открыв дверь, Святослав обнаружил невесту. Она сидела в джакузи по шею в воде и пене. На полу стояла распечатанная бутылка скотча. Литровая!
– Тебе приснился дурной сон? – спросил Святослав. – Если да, лучше бы выпила валерьянки.
– Вся моя жизнь – дурной сон, – шмыгнула носом девушка и потянулась к бутылке.
– Да, нет человека несчастнее тебя, – с сарказмом проговорил Глинка.
– Ты ничего не понимаешь…
– Да где уж мне!
Ника ухватила-таки бутылку за горлышко и поднесла ко рту. Сделав большой глоток, закашлялась. Она не пила крепкий алкоголь, и виски обжег ей рот… А потом стек по подбородку вместе со слюной.
Святослав поморщился.
– Хочешь напиться, сделай это красиво, – сказал он, подойдя и отобрав бутылку. – Налей виски в стакан, добавь льда и потягивай его.
– Претендуешь – соответствуй?
– Не понял тебя, – приподнял бровь Святослав.
– Если я хочу стать твоей женой, то должна по твоим правилам жить? – всхлипнула Ника. – Так ведь? Быть чистоплюйкой, эстеткой…
– Я хоть раз что-то от тебя потребовал?
– Нет. Но тысячу ткнул меня носом во что-то, что тебе казалось неприемлемым. Сейчас я напиваюсь не так, как должно. Вчера не на тот крючок повесила халат. До этого посмела отхлебнуть вишневый компот из твоего стакана, а косточку положить на стол… На стол! Не на блюдце! За это же казнить нужно.
– Я педант, – ровным голосом произнес Святослав. – И никогда этого не скрывал. В чем претензия?
– Если бы ты любил меня, то не обращал бы внимания на такие мелочи.
– Вот уж не согласен.
– То есть ты меня любишь?
– Конечно.
– Не верю.
Глинка мысленно издал рык, наподобие того, что стал визитной карточкой Кинг-Конга. Хотелось еще себя кулаками в грудь поколотить. Да взаправду. Но вместе этого Святослав, стянув трусы, забрался в джакузи. Сев напротив Ники, спросил:
– Что с тобой происходит в последнее время?
– Я сомневаюсь во всем…
