Вернувшись, Динка первым делом пошла на кухню. Надо поесть, пока Таисии нет — в присутствии мачехи ей кусок в горло не лезет, — а потом засесть у себя в комнате и не высовываться. Сегодня изображаем пай–девочку.
Динка открыла холодильник и достала майонез. Кашу варить лень — проще наделать бутербродов. Отрезала от буханки два ломтика хлеба и, намазав майонезом, положила на тарелку. Поставив на плиту чайник, вернулась к столу. Майонез был пресный — Таисия всегда покупала диетический, с низким процентом жирности. Боялась растолстеть. Динка такой не любила, но раз другого нет, то ничего не поделаешь — кривилась, но ела.
Чайник как раз начал посвистывать, когда до ушей Динки донеслись звуки со стороны галереи — шаги нескольких пар ног. Девочка подняла руку с бутербродом, открыла рот, чтобы откусить, да так и застыла — шаги затихли и, кажется, совсем рядом. Отложив бутерброд, Динка встала со стула и приблизилась к кухонному окну. У дверей их квартиры стояли люди.
Сначала Динка увидела Таисию — открыла сумку, что–то ищет, ключи, наверное. Кого это она домой привела, интересно? У них гостей сто лет не было. Рядом с мачехой — высокий сухопарый человек в кремовом костюме. Лица не разглядеть, очки только. Из–за сивой головы Динка решила, что старик. За этой странной парочкой стояло еще двое, но девочке их видно не было. Однако в тот самый момент, когда Таисия наконец нашла ключи, один из задних вышел из–за плеча старика. Одет он был в белое, как врач, только халат короткий совсем. Не халат даже, а куртка. Нагрудный карман украшал какой–то символ. Динка прищурилась, чтобы рассмотреть…
Внутренности будто разом завязало в узел. Дыхание сбилось. Ладони похолодели.
«Нет! — полыхнуло в сознании Динки. — Нет–нет–нет-нет–нет!»
Белая буква «С» в синем ромбе — эмблема «Сотера». Динка знала, зачем пришли эти люди.
Она отпрянула от окна. Рванулась к выходу, но налетела на стул и с грохотом упала вместе с ним. Содрала кожу на обоих коленях и зашипела от боли. Сделала попытку встать — внезапно закружилась голова и резко потемнело в глазах. А в этой темноте раздались звуки: в прихожей щелкнул замок и на разные голоса зазвучала обувь — каблуки, твердая подошва, мягкая подошва.
Перед глазами Динки вмиг прояснилось.
«Ни за что! Ни за что, ни за что, ни за что!»
Она вскочила на ноги, оттолкнув стул. Тот с треском ударился о ножку стола, выдавая Динку гостям, и Динка побежала.
Она вылетела из кухни, но споткнулась о порог и потеряла один тапок. Чудом удержавшись на ногах, замедлилась ровно настолько, чтобы краем глаза увидеть в прихожей людей: офисный костюм Таисии, очки седоголового, белые халаты. Вместо того чтобы возвращать потерянный тапок, сбросила с ноги второй и стремглав рванула по коридору к своей комнате, шлепая босыми ногами по линолеуму.
— Это она! — ударил ей в спину голос Таисии, а следом раздался топот как минимум двух пар ног.
Динка влетела в комнату и задвинула щеколду. Попятилась, когда дверь под напором дрогнула. Девочка застыла, беспомощно глядя на местами облупленную поверхность двери.
«Только не это! Что делать? Что мне делать?!»
Из коридора слышались голоса, но говорили тихо — слов не разобрать. В дверь не ломились, но Динка была уверенна, что это временно. Просто так они не уйдут, иначе им не было смысла приходить.
Огляделась. Из окна не выпрыгнешь — шестой этаж. Спрятаться можно только в шкафу и под кроватью…
Спрятаться под кроватью? В шкафу? Глупо! Господи, это же смешно!
Ей не было смысла прятаться — они знали, что она в комнате, — но Динка все равно полезла в шкаф. Закрыла дверцу и сжалась в комок под зимней курткой и осенним пальто на вешалках. И почти сразу же раздался грохот и металлический лязг — дверь ее спальни, распахнувшись, ударилась о стену, а сорванный шпингалет отлетел на пол.
Послышались шаги — не каблуки Таисии, но и не мягкие подошвы, — твердые, неторопливые.
«Моль, — сжимая зубы от отчаянья, подумала Динка. — Я просто моль. Ты меня не увидишь. Меня нельзя увидеть. Я просто маленькая моль. Ну не находите меня, пожалуйста!»
Шаги остановились напротив шкафа, где она пряталась.
«Я не моль, я дура! — разозлилась на себя девочка. — Дура, дура, дура!!! Нужно было затаиться в кухне, дождаться, пока они пройдут мимо, в мою комнату, и тихо вылезти через окно на галерею… Ну почему я такая дура! Я же могла убежать!»
«Куда?» — спросил ее внутренний голос.
«Это правда, — самой себе ответила Динка, чувствуя, как веки наливаются горячей тяжестью. — Мне некуда деться. Негде спрятаться. Не к кому идти. У меня есть только папа, но… Я не хочу туда! Только не туда!»
