ровный, как по линейке ряд, тела выложены страшной, чудовищной инсталляцией. «Не поленились, гады» — скрипнул зубами Влад. Опять крест на стене — наскоро, аэрозольным баллоном. Пискнул счётчик — кислороду в баллоне осталось всего ничего.
Далеко отсюда, в небе под легкими облаками планеты «Счастье» спала Эмми Харт. Улыбаясь и шепча во сне «Брамимонда» — свое новое, странное имя, услышанное у Дювалье. «Брамимонда», — задумчиво повторил про себя Дювалье, глядя, как свет ночника вьется спиралью на ее коже. «Моя смерть» — на туземном наречии.
«Кстати, почему без косы?» — отметил он в дневнике. Наскоро, одной карандашной строчкой. Пискнул коммуникатор — принес короткий сигнал. «Луна Геллера — успех. Кванто кхорне». Дювалье усмехнулся и перевернул лист, выписав черной ручкой на белом листе новое слово «Фиделита».
Здесь, в космосе, на луне Геллера Влад повернулся спиной к мертвым и побежал — опрометью, со всех ног. Наверх, через урове?ь, по неподвижному эскалатору. И еще раз наверх. На церковный спасательный пост, открытый было на станции с год назад, а потом, по приказу корпорации, запечатанный. Там автономные воздуховоды, баллоны и железная, герметичная дверь. Даже спасательная шлюпка есть, говорят. А на планах ее нет, официально там все закрыто. Может и повезет. «Даже спасибо чертовым резунам, — думал он на бегу, глядя, как ползет вниз стрелка кислородного баллона, — черт бы их взял. Не увидь я их намалеванный крест — мог бы и не вспомнить».
«Мог бы», — думал он дальше, прячась в тени от спешащих куда-то налетчиков. Рванул снова, когда шаги затихли вдали. Стрелка ползла вниз. Глухо шумело в ушах. Коридор, еще один, поворот. Шаги за углом — или это сердце стучит в такт шагам, гулким, надтреснутым колоколом.
Еще поворот. Стены вокруг — ровные, одинаковые.
«Господи, может же мне повезти?» — подумал Влад, аккуратно заглядывая за угол. Знакомая штурвальная дверь с латинским крестом — гравированным правильным, а не той фигней, что рисовали налетчики. Близко, совсем. По лестнице вверх. Лестница, площадка, чьи-то фигуры у стен.
— А вот фиг тебе, а не повезет, — выругался он еще раз. Фигуры у двери — знакомые, до ужаса, морды в паучьих масках. Пятеро — сторожат дверь, еще пара ввозится сзади — работают, тянут какой-то баллон. Истошно запищал кислородный счетчик — стрелка уперлась в ноль. Влад вдохнул пару раз, выдохнул и шагнул вперед, стреляя на ходу из клеевого пистолета.
С первым выстрелом ему повезло. Поток герметика удачно накрыл обеих работающих сзади. Накрыл, впечатал в стену, перемешал — в кашу, багровую и до тошноты страшную на вид. Плоть вперемежку с железом. Если бы у Влада было время пугаться. Счетчик пропищал в последний раз и замолк. Второй шаг, сверху — знакомый гортанный крик, люди наверху — не люди, жукоглазые маски и стволы в руках дрогнули, поворачиваясь в его сторону. Медленно, как в покадровой перемотке. Пистолет вверх, широкий ствол ходит туда-сюда в дрожащих руках, дистанция почти предельна — плевать. Спуск тугой. Мимо — сверкающая тягучая струя, мерцая, летит по дуге, впустую опутывая лестничные перила. Еще раз, чуть выше прицел. Беспомощный, тихий щелчок — смесь в баке закончилась.
«Ну вот и отбегался» — прошипел Влад, делая еще шаг вперед. Поднял глаза — выше, на крест у двери. Видеть сейчас эти жукоглазые морды было откровенно противно. В голове — туман, мысли плыли, цепляясь за что-то, сейчас совершенно неважное. Например, почему тут крест на двери — не такой. Еще шаг. Налетчик что-то крикнул, стволы почти развернулись к нему. Почти. А крест тут правильный как раз — это налетчики, разрисовывая стены впопыхах, сумели напутать. Почему-то эта немудреная мысль показалась Владу важной. Очень важной, куда важнее, чем огненный цветок, медленно, очень медленно расцветавший вокруг автоматного дула.
Легкие судорожно хватали воздух. Поздно — баллон был пуст, и давно. Глаза заволок клубящийся темный туман. А потом дверь распахнулась — разом, сметя налетчика прочь, вместе с его автоматом. За дверью — неправдоподобно высокий, гротескный непохожий на человеческую фигуру силуэт. Сизая сталь в руках — нож. Подвернулась нога. Влад упал и потерял сознание.
— Эй, ты живой? — услышал Влад. Тихо, сквозь серую хмарь беспамятства. Голос был хриплый, прокуренный и на ангельский не походил никак, так что Влад попытался ответить утвердительно. Это ему даже удалось. С третьей попытки. И открыть глаза. Живительный воздух бил в нос, щекотал ноздри самым приятным сейчас запахом. Приторной вонью троекратно очищенного кислорода. Прочистилась голова. Туман ушел, Влад открыл глаза, сел и попытался огляделся. Серые стены, мерцающая лампа в углу — желтая, полуслепая. Напротив — человек. Все-таки человек, хотя глаза путали, складывая из фигуры в броне какого-то страшного шипастого богомола.
— Ты кто? — окликнул его Влад, упорно пытаясь свести глаза в кучу, — и где я?
Сознание возвращалось, вместе с тугой болью в голове. Медленно. Влад усмехнулся, больше чтобы разогнать туман в голове:
— Про тот свет и ангелов не говори. Не похож.
— Почему? — незнакомец даже удивился.
Влад пояснил:
— Крыльев нет. И морда не ангельская. — Морда у незнакомца была действительно, еще та. Вся из острых углов — горбоносое, черное, исчерченное морщинами и шрамами лицо. А улыбка добрая:
— Крылья на склад сдал, по описи, а морда — какая уж есть. Арсен Довлатов, седьмая десантная.
— Настоящий десантник? Не врешь?
