Это было довольно странно: грубые, жестокие солдаты, ктоНе щадили ни пола, ни возраста на своем путиУбийств, – когда этот старик был пронзенИ лежал перед ними близ своих сыновей, —Тронутые героизмом убитого ими,Смягчились на мгновение…В моем переводе:
И странно: грубым тем, свирепым солдафонам,Привыкшим убивать и женщин, и детей,При виде старика, лежавшего пронзеннымБлиз них, средь ими же убитых сыновей,Жаль стало храброго…Кстати: две первых строки этого отрывка приводит Кашкин (233, 1,1), уверяя, что столь черными красками я рисую вообще суворовских «чудо-богатырей». Читатель видит, что я перевел точно байроновский текст («солдафоны», конечно, грубей, чем «солдаты», но, учитывая эпитеты оригинала и тройную внутреннюю рифму, вдалбливающую у Байрона эти эпитеты – enough – rough – tough – нельзя говорить о том, что я «переборщил»). Но читатель видит также, что Кашкин, как всегда, вырывает цитату из контекста и замалчивает положительные штрихи, данные на мрачном фоне. Нечестный прием.
Дальше:
In one thing neertheless’t is fit to praiseThe Russian army……they ravish’d very little. (VIII, 128)Дословно:
В одном отношении, однако, должно похвалитьРусскую армию……они насиловали очень мало.В моем переводе:
Здесь должен я сказать, что и в чаду победСолдаты русские остались благородныВ одной из областей…… женщин редко лишь насиловали там.Дальше:
Much did they slay, more plunder, and no lessMight here and there occur some violationIn other line; – but not to such excessAs when the French, that dissipated nation,Take towns by storm… (VIII, 129)Дословно:
Они достаточно убивали, больше грабили, и нередкоМогли происходить здесь и там некоторые насилияПо другой линии, – но [не было] таких эксцессов,Как у французов, этой беспутной нации,Когда они берут города штурмом… В моем переводе:
Там щедро резали и грабили нещадно,И силу кое где пускали тоже в ходИ по другим статьям, хотя не слишком жадно.Французы действуют (распутнейший народ!)При штурме городов иначе…При этом надо отметить, что Байрон довольно игриво говорит об изнасилованиях вообще:
But six old damsels, each of seventy yearsWere all deflowerd by different grenadiers. (VIII, 130)Дословно:
Всего шесть старых дев, каждая семидесяти лет,Были дефлорированы разными гренадерами.В моем переводе:
Шесть престарелых дев семидесяти летСолдатам отдали свой непорочный цвет.И еще:
Some voices of the buxom middle-agedWere also heard to wonder in the din(Widows of forty were these birds long caged)“Wherefore the ravishing did not begin!”Дословно:
Некоторые голоса взволнованных[127] [женщин] средних летБыли также слышны, удивленные, в шуме(Сорокалетними вдовами были эти долго запертые в клетке птички):«Почему же не начинаются изнасилования?»В моем переводе:
Звучали голоса иных тревожных дам,Довольно зрелых лет, что слишком долго жили,Как вдовы, взаперти по сумрачным домам:«Что ж медлят русские? Что ж нет еще насилий?»Таким образом, из приведенных примеров (далеко не полных) видно, что Байрон умел отдавать должное героизму русских войск, их «отходчивости», их более высокому нравственному уровню, чем, например, у французских солдат, – и пр.
Из этих же примеров видно, что я, переводчик, воспроизвел все соответственные места с надлежащей точностью и бережностью, что подтвердится и в дальнейшем.
Перейдем теперь к «нападкам» Байрона на русских и на Суворова.
Коснемся темы «грабежа», уже проступившей в одном из приведенных отрывков.
Отметим, прежде всего, что отдавать взятые штурмом города солдатам на грабеж, со всеми последствиями этого, было в нравах эпохи и, если и не поощрялось просвещенными вождями, то и не очень преследовалось.
Приведу в параллель несколько отрывков из «Петра Первого» Алексея Толстого. Шереметев говорит адъютанту: «Там в обозе бабенка одна. Жалко – пропадет, – замнут драгуны» (отд. изд. 1947 г., стр. 593), и далее: Петр говорит: «Почему в городе не остановлено побоище? почему идет грабеж?…солдат был пьян и волок девку» (стр. 779). И эти штрихи, исторически верные, никем не воспринимаются, как «оскорбление русского солдата» или «русского народа». Даже Кашкин и
