Поверженные буквалисты. Из истории художественного перевода в СССР в 1920–1960-е годы

будет драться даром? [?? Г. Ш.]

Спрашивается, почему Кашкин, коммивояжер Козлова, не усматривает здесь, особенно в последней строке, «оскорбления» русских героев?

Дальше – уже приводилась VIII, 129:…they slay, more plunder – «они убивали, больше грабили». Plunder – во всех словарях – «насильно отнимать, грабить».

СЛЕДОВАТЕЛЬНО, – какое же право имеет Кашкин говорить о том, что я «искажаю», что мною дается

какая то странная неприглядная картина (233, 1, 1) <и> всюду подчеркнута снисходительная, уничижительная интонация (233, 2, 8)?

Приглядная тут или неприглядная картина, – она дана Байроном и опирается на нравы эпохи. Фальсификацией Байрона, превращением его инвектив в манную кашку я заниматься не стану.

Перейдем к теме «крови». Байрон, как мы видели, ненавидит войну и связанные с нею жестокости. Поэтому, он достаточно суров в своих формулировках:

…the second’s ordination
Was also in three columns, with a thirst
For glory gaping o’er a sea of slaughter. (VII, 50).

Дословно:

…строй второго подразделения
Состоял также из трех колонн, с жаждой
Славы разевавших рот на море резни.

В моем переводе:

…Еще подразделенье
Победы жаждало. Ту жажду утолят
Потоки крови лишь…

У Соколовского это переведено неверно; у Лароша: «Госёап du carnage».

Дальше:

Suwarrow, who was standing in his shirt
Before a company of Calmucks, drilling,
Exclaiming, fooling, swearing at the inert
And lecturing on the noble art of Killing. —
For deeming human clay but common dirt,
This great philosopher was thus instilling
His maxims, which to martial comprehension
Proved death in battle equal to a pension; (VII, 58).

В тексте я подчеркнул те места, которые в своей цитате подчеркивает Кашкин, – чтобы читателю ясней была проницательность и прямота моего критика.

Дословно это значит:

Суворов стоял в одной рубашке
Перед ротой калмыков, обучая,
Восклицая, дурачась, ругая ленивцев.
И проповедуя благородное искусство убийства.
Ибо он считал людскую глину лишь за обычную грязь;
Этот великий философ внушал, таким образом,
Свои максимы, которые воинственному сознанию
Доказывают, что смерть в бою равна [выходу] на пенсию.

У меня переведено так:

Суворов в этот час, вновь командиром взводным,
В рубашке, сняв мундир, калмыков обучал,
Их совершенствуя в искусстве благородном
Убийства. Он острил, дурачился, кричал
На рохль и увальней. Философом природным.
От грязи – глины он людской не отличал
И ма?ксиму внушал, что смерть на поле боя
Подобно пенсии должна манить героя.

Подчеркнутые слова, как сказано, подчеркнуты и Кашкиным, приведшим эту строфу полностью (232, 2, 5); очевидно, этими подчеркиваниями Кашкин намеревался «особенно ясно» показать мое «искажение смысла». Он и ПОКАЗАЛ! Читатель видит, что все эти места есть у Байрона! Такому «искажению смысла» должен поучиться любой переводчик!

Да, конечно, у меня есть «надставка»: «вновь командиром взводным»; в этой строфе этих слов оригинал не дает. Но в VII, 52 сказано, что Суворов, обучая войска, исполнял «должность капрала» – corporals duty, а в этой строфе говорится, что он обучал «роту» —

company; роту или взвод – неважно. Таким образом, надставка вполне обоснована. У меня сказано «рохль и увальней», а в оригинале одно слово: inert – «вялый, ленивый, неуклюжий». Но в той же VII, 52 сказано, что он обучал awkward squad; первое слово означает «увалень», второе «взвод», а вместе – взвод новобранцев, предполагаемых всегда «неуклюжими». Какой же криминал в добавлении слова «рохля», – особенно учитывая, что Суворов exclaiming, swearing, – «кричал, ругался»?

Итак, Кашкин, подобно одному библейскому пророку, желая «проклясть», – «восхвалил»!

Но при этом он, усовершенствованный в искусстве благородном передержек, умолчал, что даже Козлов эту строфу перевел так:

Суворов в это время, горячась,
В одном белье производил ученье.
Уча резне, над трусами глумясь,
Он расточал и брань, и наставленья.
Смотря на плоть людскую как на грязь,
С горячностью отстаивал он мненье,
Что смерть, когда причина ей война,
Отставке с полной пенсией равна.

Какая «странная, неприглядная картина!» – говоря словами Кашкина; как подчеркнута «уничижительная интонация!». Вдобавок, «рохли» стали «трусами», что похуже и что – неустранимо. Но Кашкина это устраивает…

Дальше:

Suwarrow now was conqueror – a match
For Timour or for Zinghis in his trade.
While mosques and streets, beneath his