айахуаски, выращенное в его садике за домом, и смесь около половины на половину с катализатором, известным как „мескла“, другим растением, известным на языке индейцев Чиму, как кахуа (произн. „коура“), а местное название, данное ему в Пукалльпе, звучит как чакруна. Сказал, что он может дать мне еще больше образцов, чтобы отправить их в Музей естественной истории в Лиме для определения. Весь день вместе готовили смеси и фильтровали раствор, устроив высушенным листьям вторую готовку. Во всяком случае приготовление раствора не такой уж секрет — я думаю, что Шульц видел и знает как это делать. Можно еще добавить листьев других растений, я не знаю, как проверить эти комбинации — он, казалось, в общем интересуется наркотиками — серьезное отношение — и вовсе не корыстное — хороший тип имеет здесь довольно много последователей — лечит болезни тела, это его специальность.
Ладно, чтобы изложить долгую историю короче, вернусь к официальному групповому собранию в хижинах прошлой ночью — на этот раз напиток был свежесваренным и представленным с полной церемонией — Маэстро нежно напевал вполголоса (и дымил сигаретой или курил трубку) над полной чашкой за несколько минут до того — (эмалевая чашка, я помню твою пластиковую чашку) — затем я прикурил сигарету, выпустил струю дыма над чашкой и осушил ее до дна. Увидел падающую звезду — аэролит — перед тем как совершить погружение, и полную Луну — он обслужил меня первым — потом прилег, ожидая Бог знает какое другое приятное видение, и тут меня начало накрывать — и весь этот гребанный Космос вокруг меня вырвался на свободу, по-моему самое сильное и худшее переживание, которое у меня когда-либо было до этого — (Я отложил на крайний случай опыты в Гарлеме, быть Естественным в состоянии неопределенности. ЛСД было Совершенством, но не отправляло меня так глубоко и ужасно внутрь) — Впервые я начал осознавать свое беспокойство относительно москитов или проблева — Глупость, так как здесь была великая ставка Жизни и Смерти — Я чувствовал, что встретился лицом к лицу со Смертью, череп в моей бороде качался взад и вперед на веранде на соломенном тюфяке и стабилизировался, наконец, словно в репродукции последнего физического движения, которое я сделал, перед тем как опуститься в реальную смерть, — начало тошнить, выскочил наружу и начал блевать, весь покрытый змеями, как Змеиный Серафим, цветные сияющие змеи повсюду вокруг моего тела, и я чувствовал себя как змея, блюющая из Вселенной — или как Хиваро в головном уборе с ядовитыми зубами змеи, выблевывающими осуществление Убийства Вселенной — моя смерть на пороге — смерть каждого на пороге — все не готовы — я не готов — всюду вокруг меня в деревьях шум призрачных животных, выблевываемых (нормальная часть собраний Исцеления) другими людьми, выпившими раствор в ночи в своем ужасном одиночестве во Вселенной выблевывающими свою волю к жизни, законсервированную в этом теле, почти Пошел обратно и лег — Появился Рамон, заботливый и чуткий, как нянька (он не пил, выполнял роль адьютанта, помогающего страждущим), и спросил меня, все ли в порядке, и был ли я „Bien Mareado“ (хороший и пьяный?) — Я сказал „Bastante“ и снова стал внимать фантому, который приблизился к моему сознанию — Вся хижина, казалось, светилась призрачными созданиями всех переживающих преобразование контакта с загадочным Существом, которое было нашей судьбой и рано или поздно собиралось убить нас — Курандейро вполголоса напевал, сохраняя очень проникновенный тон, повторяя и меняя простую мелодию, удобства ради, казалось, чтобы обозначить какое-то явление, с которым я еще не был способен контактировать — Я был напуган и просто лежал, а на меня, волна за волной. накатывал страх смерти, испуг кружился вокруг меня, пока я мог его выдерживать и не хотел спасаться бегством, отказавшись от него, как от иллюзии, хотя он был слишком реальным и слишком близким — особенно когда, будто репетируя Последнюю Минуту Смерти, моя голова моталась взад и вперед на шерстяном одеяле и, наконец, уравновесилась в окончательном положении спокойствия и безнадежного смирения перед Бог знает какой Судьбой — моего бытия — чувствовал себя полностью потерянной, неприкаянной душой — вне контакта с неким Существом, которое казалось настоящим — и еще было ощущение, что я могу тотчас же столкнуться с Вопросом, выберу смерть и все пойму — и оставлю мое тело, которое найдут утром — и, по-моему, причиню всем горе — не мог вынести, что оставлю Питера и отца такими одинокими — боялся умереть сразу и так и никогда не воспользоваться Шансом (если здесь был какой-то Шанс, наверное, все-таки был) — так же, как если бы каждый человек на этом собрании находился в центральном радиотелепатическом контакте с той же проблемой Высшее Существо внутри нас самих — Возвращаясь с проблева, увидел какого-то мужчину, его колени были прислонены к грудной клетке, и я подумал, что видел его череп, как рентгеновский луч, и осознал, что он припал к земле с полотенцем, обмотанным вокруг лица, в качестве зашиты от москитов, проходя через то же испытание и разобщение — Думал о людях, ясно видел их образы, тебя — мистически ты, очевидно, знаешь больше, чем я сейчас, но почему ты не общаешься, или ты не можешь, или я игнорирую это? Саймон в своей аннигиляции суеты — Ангел на вид и дает впредь новую жизнь в детях — „Если какие-нибудь межпланетные новости прорвутся к нам, — сказал он, — я первым буду их транслировать, чтобы их никто не облажал“. — Франсин, его жена Тип Женщины-Ангела, и все женщины (как и все мужчины) одни и те же призрачные создания, мистически помещенные сюда жить, быть живыми Богами, и пережить Распятие смертью подобно Христу, и либо сбиться с пути и умереть в душе или войти в Контакт и дать новое рождение, чтобы продолжить Процесс Бытия (хотя они сами умирают, или же нет?) — и я потерян и бедный Питер, зависящий от меня, потерян для каких-то небес, до которых я не добрался — и я продолжаю отвергать женщин, которые приходят, чтобы служить мне — решил каким-то образом иметь детей, революция в Галлюцинации — но страдание было таким сильным, что я едва мог его вынести, и мысль о еще большем страдании повергала меня в отчаяние — чувствовал, все еще чувствую себя, как потерянная душа, окруженная ангелами-хранителями (Рамоном, Маэстро, тобой, всем Обычным Миром Умерших) — и моя бедная мать умерла в Бог его знает каком страдании — Я не мог вынести этого — проблевался опять (рядом появился Рамон и сказал мне, что если я снова захочу блевать, то надо блевать с веранды, где я лежал; очень внимательное доброе отношение, я имею в виду, хорошая ли эта компания — я помню твои слова, что необходимо смотреть, чье видение ты обретаешь — но Бог знает, я не понимаю, в кого обратился в конце концов, когда духовно приходит решающий час и я должен зависеть от собственной Змеиной сущности воспоминаний о Счастливых Прозрениях Блейка — или зависеть от ничто и войти в эту жизнь иначе однако переступить порог чего? Смерти? — и в этот
