момент — по-прежнему блюю, чувствуя себя Великим потерянным Змееангелом, блюющим в сознании происходящего преобразования — с Радиотелепатическим ощущением Существа, чье присутствие я еще полностью не прочувствовал — по-прежнему слишком ужасно для меня — принять сразу же факт тотального общения с мнением всех вечных ангелов, мужчин и женщин — и я, потерянная душа, ищущая помощи ладно, медленно интенсивность переживания начала спадать, я был не в состоянии духовно двигаться в любом направлении — не зная, на кого смотреть и чего высматривать — не доверяясь полностью спросить Маэстро — хотя в видениях этой сцены именно он был местным логическим Ангелом-Хранителем, которому можно доверять, если кому-то вообще можно доверять — подошел и сел рядом с ним (как вежливо предложил Рамон), чтобы стать „окуренным“ — он вполголоса напевал песню, чтобы исцелить мою душу и выдувал на меня дым довольно успокоительное присутствие — хотя сейчас чрезмерный страх миновал — нашел в себе силы подняться и взять мой кусок ткани от москитов, принесенный с собой, и отправился в лунном свете домой с толстяком Рамоном — который сказал, что чем больше ты насыщаешь себя Айахуаской, тем глубже отправляешься — посетишь луну, увидишь мертвых, увидишь Бога увидишь Истинных Духов и т. д.
У меня едва ли хватит духа и нервов вернуться, опасаясь настоящего безумия, Преобразованной навсегда Вселенной — хотя предполагаю, что изменить ее мне когда-нибудь придется — гораздо меньше, чем планировалось до того — отправляюсь вверх по реке на шесть часов, чтобы выпить с племенем индейцев — полагаю, что я должен — а покамест подожду здесь в Пукалльпе еще неделю и выпью несколько раз с той же группой — я надеюсь, что понял кто, если и есть кто, работает здесь с этим знанием, и знает, кто я есть или что я есть. Я надеюсь, что смогу услышать от тебя. Думаю, что пробуду здесь еще достаточно долго и до меня может дойти твое письмо — пиши
-----------------------------------
Если покину это место раньше, чем через две недели, и придет письмо, то оно будет безотлагательно направлено мне в Лиму, так что услышу от тебя там, и я действительно хочу услышать от тебя, Билл, так что, пожалуйста, пиши, и посоветуй мне, что бы ты мог, если можешь. Я не знаю, собираюсь ли я сойти с ума или нет и это тяжело воспринимать — хотя я предполагаю, что окажусь в состоянии защитить себя, обращаясь с этим состоянием сознания, как с временной иллюзией, и вернусь к временному нормальному состоянию сознания, когда воздействие сойдет на нет — (я начал мельком улавливать Заклятье Гаитянского Вуду) — но это почти шизофреническое изменение сознания ужасно — и также ощущение незнания кто, лично, окажется рядом со мной, и обнаружит это. Я уже договорился, чтобы доставить немного Айахуаски обратно в Нью-Йорк, но я почти боюсь сделать это — Я не Курандейро, я потерян сам, и боюсь предоставить кошмар, который не смогу остановить, остальным — таким как Питер.
Я не знаю, как все это звучит для тебя, но ты довольно хорошо понимаешь меня, так что пиши быстрее, пожалуйста.
Все в порядке, я полагаю, и в случае если все это излишне обеспокоит тебя, я буду в порядке:
P.S. Часом раньше, покупая эту ручку в книжном магазине, услышал старую ностальгическую пластинку Нельсона Эдди „Maytime“, которую привык крутить в детстве, и она была словно напоминанием о Смерти, так печально: „Будешь ли ты любить меня вечно?“
Дополнительно прилагаю „Притяжение“ — некоторые выдержки из эфирных записок в минорном ключе. Я принимал его две недели назад в Лиме.
Звенящий звук во всех ощущениях
во всем, что только было когда-либо Создано во всех сочетаниях, приходящих на ум снова
и снова, как раньше — Каждая возможная Комбинация Бытия — все старцы все старые Хинду. Сабахоподобные-множественные вселенные звенящие в Высокопарности
Бородатого Соприкосновения со всеми их минаретами и залитыми лунным светом
башнями, окованными железом или оплетенными богатым узором, все существовали
и Мудрецы с седыми волосами, что сидели, поджав ноги,
по-турецки на женском ложе — внимая любой музыке, приходящей
из леса или улицы, любой птице, что щебетала на рынке любой ноте, кою пробивали часы, чтобы сказать
Время
любому наркотику, или дуновению, они дышали чтобы заставить себя думать так глубоко или слышать так просто, что
проносилось мимо как машина, проезжающая по улице 1960 года рядом с президентским дворцом
в Перу, этой Лиме, в тот год, что я пишу
Будда словно в древности, с гудками
любой техники, издающей звенящий шум на улице.
И уличное освещение отражается в переднем окне фасада ЖД станции в воде небольшого порта, вспененной винтом парохода во мраке любой забытой легендарной
Цивилизации Вечности:
