заслугам»[305].
Очень хорошо это выразил и отец де Любак: «Ад – дело рук человеческих, его создал человек, который отказался от себя и слишком к себе привязан: для кого Любовь оказалась непереносимой… Один и тот же Божественный огонь, неизменный по сути, для одних предстает как наказание, для других, как очищение, а для третьих, как блаженство»[306].
Наши западные мистики поняли это на собственном опыте не хуже, чем восточные. Вот, например, что пишет св. Екатерина Генуэзская в своем знаменитом «Трактате о Чистилище»:
«Если бы душа могла предстать пред взглядом Бога, не очистившись до конца, то для нее это было бы оскорбительно, это была бы мука, горше десяти чистилищ… Даже если бы ей оставалось очиститься всего самую малость, то и тогда это было бы для нее невыносимо. Чтобы смыть с себя эти последние капли грязи, она лучше тысячу раз прошла бы через ад (если бы ей позволено было самой выбирать), чем предстала пред очи Бога, не став прежде совершенно чистой»[307].
Я мог бы привести вам множество отрывков из Писания, подтверждающих эту мысль, а также множество богословских трактатов первых веков и множество свидетельств западных мистиков[308]. Ведь речь здесь идет не о теоретических выкладках, пусть даже неплохо доказанных. Речь идет о подлинном опыте.
Послушаем еще святого Иоанна Креста. После долгого описания того очищения, которое должна пройти душа до того, как познает единение с Богом, он настаивает на том, что действие Божие на душу тут всегда одно и то же, несмотря на различие последствий:
«Стоит отметить, что это пламя любви, проникшее в душу, чтобы ее прославить, – это то же самое пламя, что пронзает душу, чтобы ее очистить. Так же бывает и с материальным огнем. Пламя пронизывает дерево, но сначала оно охватывает и ранит его своим жаром, оно иссушает его и уничтожает в нем все недолжное»[309].
И еще одна важная деталь: во многих других отрывках он напрямую сравнивает это время очищения с Чистилищем [310].
Приведу последний пример. Речь идет о Марии Воплощения, урсулинке из Тура, великом французском мистике XVII века. После благодати удивительных мистических откровений она снова проходит период очищения, который для нее, «как чистилище, поражающее сильнее молнии». Она описывает то действие, которое оказывает в ней Бог, как «огонь, сильный и тонкий», и уточняет: «В этом чистилище […] Тот, Кто всегда представал, как Любовь, Кто прежде захватил душу сполна в Божественном объятии, стал теперь Тем, Кто ее распинает»[311].
Тут уже нет недомолвок. Лишь по милосердию Божию мы до сих пор не ощутили Его Присутствия в себе. Мы еще не готовы. Чтобы суметь почувствовать это Присутствие как блаженство, как бесконечное счастье, нужно сначала научиться любить так, как Он любит нас:
Бесконечно.
Глава VIII. Бог спустился в наш ад
1. Бог безумен
Вот поэтому Богу недостаточно было просто прийти в мир, воплотившись, облачившись в нашу плоть. Чтобы нас спасти, этого оказалось недостаточно. Он пошел гораздо дальше. Некоторые богословы восточной традиции именуют это второй степенью Боговоплощения.
И в самом деле, по сравнению со всеми другими религиями, христианство может показаться настоящим безумием. Чего стоит одна только мысль, что создатель сотен миллиардов галактик родился в нашем мире в виде беспомощного младенца! Мне вполне понятно, что кому-то это кажется кощунством, а кому-то полным бредом. Но тогда, тогда… Значит все наши представления о Боге были совершенно неправильны, все идеи философов и умные рассуждения метафизиков оказались на расстоянии множества световых лет от истины. Если христиане не безумны, значит безумен уже сам Бог, совершенно безумен, так, что даже представить себе невозможно. Столько могущества! И так умалиться!
Это и есть подлинная трансценденция Бога. Именно этим Он нас и превосходит в разы, бесконечно. В противоположность нам, так мечтающим о могуществе и так мало способным к умалению.
Умалившийся Бог! И ради чего? Ради любви к нам. Из любви к бомжам, побирающимся в метро. Из любви к беднякам, которых мы оставляем умирать на тротуарах Калькутты или обочинах дорог во многих странах мира, где процветает бедность, пока богатые дерутся за власть. Из любви даже к этим преступникам, столь же сильной, как и к их жертвам.
Как сложно иногда бывает поверить в такое безумие Бога, поверить, что такой Бог может существовать! И любить нас с вами, нас! Но если это окажется правдой, это будет так чудесно, что хоть плачь, хоть кричи от радости!
Правда в том, что мы просто не дерзаем поверить в Божью любовь. Даже когда верим в это умом, даже когда исповедуем, что Бог нас любит.
На самом деле мы почти никогда в это не верим. Иначе наше жизнь была бы совсем другой. Мы бы были уже на пути к святости.
Переосмысление наших представлений о Боге должно быть полным. И как мало богословов сумели это понять. Я приведу здесь несколько строк из размышлений отца Варийона:
«Любящий говорит любимому: ты моя радость, что значит: без тебя я безрадостен. Или: ты для меня всё, что значит: без тебя я ничто. Любить – значит стремиться быть через другого и для другого. Через другого – получение дара. Для другого – сам дар, отдача. Тот, кто больше всего любит, беднее
