Падчерица в «Двенадцати месяцах» Маршака – настоящая Золушка со злой мачехой и противной сестрой. Сюжет сказки Маршак заимствовал из словацкой народной легенды. Падчерица тоже борется с холодом в новогоднюю ночь, и ее трудолюбие и истинная любовь ко всем лесным созданиям завоевывают ей право погреться у новогоднего костра, где один раз в году собираются все двенадцать месяцев. Ей позволено занять место в этом поистине королевском сборище, обручиться с Апрелем, очевидным принцем. Интересно, что и в «Снежной королеве», и в «Двенадцати месяцах» есть свои принцессы, и ни у той, ни у другой нет матери. В случае сказки Маршака это, собственно говоря, четырнадцатилетняя королева, то есть полная сирота. Они как бы запасные игроки, дублеры, удваивающие и подчеркивающие сиротское положение главной героини.
Наверное, превращение не имеющей ни отца ни матери Снегурочки в живую девочку Настеньку, которая умеет плакать горячими солеными слезами, тоже надо отнести к своеобразной форме превращения Золушки – сироты в принцессу. У Снегурочки в сказке Вениамина Каверина «Легкие шаги» (1962) нет мачехи и злых сестер. Зато принц налицо, только зовут его Петька и у него четыре неисправленных двойки, но, когда Настенька хлопает ресницами, у Петьки с размаху ухает сердце. И отец для Настеньки находится – Пекарь, знающий, что ничего нет важнее хорошо выпеченного хлеба. Еще один такой принц, на этот раз по имени Митя, герой подзабытой и недавно переизданной «Сказки среди бела дня» (1959) Виктора Витковича и Григория Ягдфельда, тоже лепит себе принцессу из снега. Леля превращается из маленькой снежной бабы с игрушечными часиками вместо сердца в девочку, которая в конце концов волшебным образом улетает на самолете в хрустальный дворец, то есть все – таки оказывается принцессой.
Глава 16
Постсоветское сиротство
Мне хорошо – я сирота.
Последние два десятилетия российской действительности породили и новую реальность, и новую литературу. Произошедшие во время перестройки перемены – политические и особенно экономические – принесли детям немало трудностей, прежде всего тем, кого вихрь перемен выбросил на улицу. Современные детские авторы довольно быстро подобрались к этой теме. Две известные писательницы, пишущие для подростков, Дина Сабитова и Екатерина Мурашова, то и дело обращаются к теме сиротства[214].
Дина Сабитова пишет о ситуациях, в которых сироты попадают в хороший детский дом или находят новых родителей и опекунов, и мы поговорим о ее произведениях несколько позже. У Екатерины Мурашовой полусироты живут дома в неполной семье в нечеловеческих условиях, сироты остаются на улице безо всякой помощи взрослых. В более поздних произведениях Мурашова использует жанр магического реализма, позволяющего находить чудесное решение возникающих у детей проблем, но в ранней, написанной еще в 1991 году повести Мурашовой «Обратно он не придет!»[215] действие происходит в рамках одной реальности, и чуда не происходит. Эта история о двух детях, фактически сиротах при живых родителях: Васька – «лишенец», его мать лишили родительских прав, а Жека – «отказной», от него мать отказалась, когда ему и двух лет не было. Мальчишки бродяжничают; Васька, старший, кормит маленького Жеку, заботится о нем как о родном брате.
Вполне домашняя девочка Ольга (впрочем, у нее тоже неприятности – родители недавно развелись) совершенно случайно оказывается вовлеченной в жизнь Васьки и Жеки, обитающих в «полосе отчуждения» у железной дороги за Московским вокзалом в Санкт – Петербурге. В огромном городе, где жизнь идет своим чередом, ютятся двое бездомных детей. И никто не собирается им помогать, их сиротство никак не может обеспечить им победы.
Следующий роман Мурашовой, «Класс коррекции» (2004), тоже затрагивает тему сиротства, хотя она для него не центральная. Большинство детей, собранных в классе для отстающих и неуспевающих, – «социальные сироты», «дети алкоголиков, и больные, и запущенные, и изуродованные семейными ссорами»[216]. Антон, от чьего лица ведется повествование, живет в крохотной комнатушке в коммуналке с вечно охающей и причитающей матерью. У многих его одноклассников ситуация еще хуже: у одного мать пропала, оставив на него и его подружку семимесячную дочку, отец другой, Стеши, отстаивал свои права отцовства с помощью пистолета. Один только новенький Юра из полной семьи, у него любящие папа и мама. Юра тяжело болен, с трудом передвигается, но он способен попадать в другой мир, где может ходить, бегать и скакать на лошади. Он не только попадает туда сам, но и становится проводником в новый мир для Антона и других одноклассников. И лишь в этом мире можно, хотя и ценой жизни Юры, спасти красавицу Стешу, попавшую в беду в мире реальном. Однако оставаться в этом мире нельзя. Как пишет Лариса Рудова, «на первый взгляд действительно может показаться, что возвращение героев “трагически двусмысленно”, но развязка повести Мурашовой проникнута оптимизмом и свидетельствует о другом: ее фантастический сюжет имеет терапевтический эффект для героев и ведет их к психическому, эмоциональному и социальному взрослению»[217]. После смерти Юры и в память о нем его родители берут на себя заботу о маленькой сестренке одноклассника, оставшейся без матери. А что будет с остальными? Неизвестно.
В последнем романе Мурашовой «Одно чудо на всю жизнь» (2010) два мира – мир милых, «чистеньких» интеллигентных детей, решающих задачки по математике, играющих на скрипке и живущих с более или менее любящими родителями, и мир «уродов», беспризорников, бродяг и бандитов, но все равно, в сущности, таких же детей. Глава банды – бригады Генрих Лис уже почти взрослый и потому острее ощущает, что обретается в мрачном, безнадежно несправедливом мире. Но принадлежность к этому миру не его выбор и не его вина, он просто выброшен во «тьму кромешную». Пьянство отца обрекло его и двух младших братьев на болезнь и страдание, а после смерти родителей оказалось, что жестокость социальной системы отторгает слабых, больных, нуждающихся. Эти сироты ни у кого не вызывают жалости, им никто не хочет помогать – в них нет ничего привлекательного.
