большую уверенность в себе как в авторе детских книг, “Тридцать три несчастья” превращаются из упрощенного в значительно более сложный и постмодернистский текст детской литературы, будоражащий и открывающий перед читателем новые возможности» [348].
Невероятная популярность серии объясняется тем, что именно в ситуации полного отсутствия шансов на помощь сироты Бодлер – Вайолет, Клаус и Солнышко – научились справляться, хотя и с большим трудом, с настигающими их бедами. Тем не менее им страшно хочется найти хоть каких – нибудь помощников, с чего начинается, например, восьмая книга серии, «Кошмарная клиника» (2001): трое сирот оказываются перед лавочкой под названием «Последний шанс» и пытаются послать кому – нибудь телеграмму, вопиющую о помощи. Но когда помощь не приходит, они, как всегда, берутся за дело сами.
Да, сиротам Бодлер приходится рассчитывать только на самих себя. Их весьма обширные знания и умения – у каждого свои – позволяют им расшифровывать коды, сооружать необходимые механические приспособления, даже вполне успешно вскармливать младенцев. Описывая их жажду знаний, Бартон употребляет знакомую формулу: «Знание – сила»[349]. Знание часто выражается в начитанности, а принадлежность к тем, кто много знает и много читает, указывает на то, что этот человек скорее друг, нежели враг. Хотя, конечно, уверенности нет никакой, как признается один из героев десятой книги: «Я понимаю – обширный словарный запас еще не гарантирует того, что я хороший человек»[350].
По утверждению еще одной исследовательницы, «детские романы часто посвящены адаптации к жизни (или смерти – особенно смерти родителя)… Детские истории часто также говорят об адаптации к новому миру»[351]. Практически в каждом романе сиротам Бодлер приходится адаптироваться к новой ситуации и новому месту жительства, а в последнем романе – даже к жизни на необитаемом острове. К тому же процесс адаптации к жизни (после смерти обоих родителей) у троих детей сильно затруднен постоянным присутствием Графа Олафа, опекуна, который только и мечтает, как заграбастать их немалое наследство. До самой последней книги сиротам не удается от него отделаться, хотя они уже готовы вытолкнуть его из лодки посреди открытого моря. Моральные сомнения их почти оставили. Но все – таки трем сиротам не приходится совершать никаких преступлений.
Впрочем, количество сирот умножается к концу серии. В последней книге с выразительным названием «Конец!» (2006) у сирот Бодлер появляется своя собственная подопечная, новорожденная девочка, которая получает имя их матери. Она тоже сирота, и теперь они ее воспитывают, тем самым обеспечивая возможность дальнейших повторений если не их, то ее истории.
«“Конец!” пародирует многие приемы готической литературы, характерные для популярных «детских» произведений викторианского периода. Мрачное окружение, чрезвычайная эмоциональная насыщенность характеров – и героев и злодеев, – это как раз те элементы готического стиля, которые Сникет высмеивает»[352]. Несмотря на всю нетрадиционность серии романов, исследователи продолжают называть произведения Лемони Сникета в ряду других, куда более привычных книг о сиротах. «С литературной точки зрения сентиментальность постоянно присутствует в изображениях сирот в литературе, написанной после “Страны Оз”, как например, в комиксах Гарольда Грея “Маленькая сиротка Энни”[353], в книгах о Гарри Поттере Дж. К. Ролинг или о брате и сестрах Бодлер из серии “Тридцать три несчастья” Лемони Сникета; в каждом из этих произведений внимание заостряется на нуждах ребенка – главного персонажа»[354].
Как ни пытается Лемони Сникет, он же Дэниел Хэндлер, накручивать ужасы и несчастья, чтобы читатель уже к ним «попривык», этому читателю все равно «до слез» жалко детей – сироток, особенно когда злодей Граф Олаф торжественно возглашает в фильме «Лемони Сникет» (2004): «Детей никто никогда не слушает»[355].
Глава 34
Временное сиротство
На то она и сирота, чтоб плакала.
У «классических» сирот пам и мам нет. А что, если папа с мамой просто уехали? Это ли не мечта любого ребенка? Остаться одному хотя бы ненадолго. Люсинде, героине книги «Роликовые коньки» (1937)[356] Рут Сойер, выпадает такое счастье. Ее обуревают мечты о том, как она будет весело проводить время. Но тут девочка оказывается одна в кэбе. «Вдруг Люсинда почувствовала себя совсем одиноко. Еще недавно она жила в доме, который напоминал ей полный стручок. Там были папа с мамой, и четверо братьев, и гувернантка – француженка, и кухарка Джо, и Джоанна, и разнорабочий Коннелли. А сейчас стручок будто лопнул, и Люсинда выпала из него и, как забытая всеми горошина, закатилась в кэб»[357]. Впрочем, Люсинда довольно быстро перестает печалиться и прекрасно проводит время без всяких родителей.
Еще одна девочка тоже, похоже, наслаждается свободой. Героиня книги «Пеппи Длинныйчулок» (1945) Астрид Линдгрен живет одна – «маленькая девочка, у которой мама – ангел на небе, а папа – негритянский король на острове в океане»[358], безусловно, ощущает себя если не сиротой, то полусиротой. В то же время ее ситуация – «мечта каждого ребенка о том, чтобы жить одному в доме без всякого контроля со стороны родителей»[359]. Ее физическая сила и способность с легкостью справляться со сложнейшими проблемами делают Пеппи идеально привлекательной моделью сироты – победительницы. Однако читатель предполагает, что у нее есть отец и сиротство ее условно и когда – то закончится. А главное, она сама в это верит, и именно эта вера и придает ей силы и уверенности в себе.
