Найди этого типа. Мне надо знать, кто это. Понял?
– Да, сэр, – после секундной заминки ответил хакер. Уоррен слышал, как он барабанит пальцами по клавишам: Купер отчего-то не доверял сенсорным девайсам, предпочитая действовать «по старинке».
– Жду новостей.
– Да, сэр.
Эдвард улыбнулся самыми уголками рта: Куп, как всегда, был чертовски немногословен.
– Отбой, – сказал Уоррен, пристально глядя на экран ноутбука.
Длинный гудок – секунды две-три, не больше, – и снова воцарилась блаженная тишина, которую так ценил Эдвард.
Взгляд его больше не фокусировался ни на видео, ни на статистике просмотров, ни на до смешного банальном никнейме отправителя. Он погрузился в раздумья.
Едва узнав о смерти Джонсона, Уоррен сразу подумал, что тут замешан Джон Тейлор, выживший из ума генерал на пенсии и, по совместительству, его главный враг. Сам Тейлор, разумеется, ни за что не признал бы себя сумасшедшим, но отрицание, по мнению Уоррена, вовсе не отменяло его помешательства: в конце концов, какой псих признает, что он болен? Только генерал имел достаточно смелости, чтобы устроить подобную публичную казнь. Но почему он не ограничился чертовым видео? Почему решил прикончить зарвавшегося банкира?
Причин, надо думать, две.
Первая – недавняя смерть Джонсона делала этот ролик куда более актуальным (ведь гибель безработного инженера-биолога за полгода успела позабыться).
Вторая (и куда более важная) – Тейлору абсолютно наплевать было на банкира и его вину. Убийство и последующая публикация разоблачающего ролика преследуют цель скомпрометировать не одного-единственного Джонсона, а все движение Синдикат.
Эдвард сжал кулаки так, что костяшки побелели.
«Если за этим действительно стоишь ты, Тейлор… я тебе не завидую».
Когда полминуты спустя он обновил страницу, браузер сообщил, что ссылка неверна и данный ролик отсутствует на сервере. Это могло означать лишь одно: Купер, как обычно, сработал виртуозно.
Однако удалением аккаунта Эдвард ограничиваться вовсе не собирался.
«Те, кто осмелился встать у меня на пути, будут наказаны».
«Я – идиот»
Подобные мысли приходят мне на ум все чаще и чаще. Кто-то считает это взрослением, кто-то – самосознанием.
Я же считаю честностью перед самим собой.
Марина сопит на соседней койке, а я лежу и смотрю в потолок. Я поспал часа два, не больше, – внутренний будильник всегда заведен на пять тридцать – и теперь лежал, пытаясь осмыслить, что же случилось прошлой ночью.
Хм-м-м… Секс?
И да, и нет. Хотел бы я назвать это сексом, но на самом деле это, увы, было нечто большее. Почему я так решил? После банального секса «для разрядки» ты не думаешь: «И что же с нами будет дальше?» В лучшем случае ты думаешь: «Надо будет повторить».
Но сейчас о повторении и речи не шло. Более того – будь моя воля, я бы вернулся в прошлое и предостерег себя от столь опрометчивого шага. Грядущей ночью я должен вытащить из здешней тюрьмы капитана Грина и раствориться в воздухе, навсегда забыв о девушке по имени Марина, но такое развитие событий, совершенно уместное на первый взгляд, ныне казалось мне кощунственным.
«Как можно просто взять и растоптать то, что между вами случилось?» – возмущенно вопила совесть.
Происходящее напоминало чертову экранизацию какого-то любовного романа про черствого, как сухарь, вояку, который нежданно-негаданно влюбился в беженку. Долг зовет его прочь, но рядом с этой девушкой он чувствует себя… счастливым? Пожалуй, что так.
Счастливым…
Интересно, я когда-нибудь действительно понимал значение этого слова?
«Ну и кретин же ты, Мамонт, – презрительно усмехнулся внутренний голос. – Тебе надо о задании думать, а не о телках!»
«Она не телка» – только и смог возразить я.
Мозг упрямо не хочет обдумывать грядущую операцию – лишь обреченно наблюдает за неуместными колыханиями сердца.
Марина проснулась около семи, потянулась сладостно, а потом, приоткрыв один глаз, озорно уставилась на меня.
– Давно не спишь? – хриплым спросонья голосом спросила она.
– Да нет, только проснулся, – соврал я. – Пойдем?
Она кивнула и потянулась вновь, мурча, словно кошка.
