— Мои печали? — произнесла магистр алхимии, пробуя голос, и удовлетворенно улыбнулась: зелье сладкогласия, которое раскупали ораторы и менестрели, начинало действовать.
Через миг к нему добавится эффект зелья убеждения, обожаемого лекарями, гадалками и прокурорами, и можно будет начинать плести сеть мести. Некоторые говорят, будто месть хороша, когда она выдержана, словно вино, но иногда, Летуана это точно знала, нужно бить хама сразу, как только он тебя оскорбил или обидел. Потом вряд ли удастся его найти, да и злость пропадет, вот и привыкнет он считать себя самым ловким, неуловимым и везучим.
— Твои, милая, — нежно подтвердил обольститель, и его лживые глаза просияли необычайным теплом и состраданием. — Ты ведь бежала куда глаза глядят из родного дома, как из тюремной камеры. И добрые духи привели тебя именно туда, где ты никогда не испытаешь ни унижений, ни разочарований, ни холода одиночества. Взгляни, сколько красивых и сильных мужчин готовы отдать тебе сердце и душу, выбирай кого захочешь, пройди по нашим угодьям, войди в тот дом, который тебе приглянется, и будь в нем госпожой, а мы станем твоими слугами.
— Не о том я волнуюсь, — печально вздохнула Лета, чувствуя, как чужие слова обволакивают ее разум мягким пухом доверия. Нетрудно догадаться, что, увидав ее зелья, соблазнители умножили усилия. Но и голос алхимички за это время окреп, запел хрустальной флейтой, и чуткие на слух оборотни невольно подались ближе, засверкали предвкушающими взорами. — Вот смотрю на вас, все вы красавцы, все стройны и сильны, глаза — как звезды. Внимательные, щедрые, заботливые. И наверное, страстные… но почему-то до сих пор все одиноки.
— Так выйди сюда, златогласая, — жарко выдохнул главный соблазнитель. — И подружку прихвати, одиноких сразу станет меньше.
— Меня на всех не хватит, — не согласилась Летуана. — Вас слишком много. И подруга не поможет. Да и дриад тоже больше не станет, и хорошенькие девушки не так часто забредают в ваши болота. Вам нужно решать этот вопрос как-то иначе, придумать новый, необычный способ находить себе девушек столько, сколько требуется.
— Голос твой сладок, милая, а делами ты пытаешься заняться слишком серьезными. Забудь о них, идем праздновать… — Оборотень попытался увести от этой темы гостью, но она уже знала, как избавиться от неотступного внимания опытных обольстителей.
— Слышала я голоса ваших повелительниц, они не в пример нежнее и звучнее моего, — перебила его Летуана, спешившая сказать все, что необходимо, пока не закончилось действие зелий. — А говорят, и сила им дана удивительная, могут они изменить облик любого живого существа. Так почему тогда вы сидите здесь толпой, делите внимание двух заблудившихся путниц, вместо того чтобы ловить озорных коз, лукавых лисичек и робких ланей? Возможно, говорить и читать они никогда не научатся, но красавиц из них можно сделать на любой вкус. Каждому — свою собственную.
Ее слова, усиленные двойным действием зелья, казались томимым страстью оборотням гласом великих богов и падали в одинокие души благодатными зернами, которые немедленно прорастали и начинали цвести махровым цветом. Один за другим мужчины срывались с места и, окутавшись туманным звериным обликом, исчезали в окружающих хижину кустах.
Дольше всех задержался не желавший верить в свою неудачу черноволосый вожак, но, когда Летуана преувеличенно широко зевнула, улизнул и он.
Магистр алхимии обессиленно добрела до ложа, прилегла под бочок к принцессе и привязала ее к себе шарфиком. Особым, секретным узлом. Просто на всякий случай.
— Лета… ну Лета!!! Ну просыпайся уже, мне в умывальню нужно, — назойливым комаром зудел над ухом жалобный голосок, но Летуана старалась его не слушать.
Вставать с птичками она никогда не любила.
— И эти, дриады уже пришли, глядят в окно злыми глазами, — посильнее дернула Дарочка скрученный жгутом шелковый шарфик и огорченно вздохнула.
Судя по всему, самое интересное она проспала, видимо, наставница усыпила.
— Где пришли? — мгновенно оторвала от подушки щеку Летуана и нахмурилась, в оконце темнел силуэт чьей-то головы. — Никуда от меня ни на шаг не отходи.
— Интересно, как бы я смогла? Ты не забыла, что привязалась ко мне и узлов напутала, как пьяный матрос?
— Принцессы таких слов знать не должны.
— А я их и не знала, пока с твоим братом не познакомилась. Это он всегда говорит про пьяных матросов, когда мы спрашиваем перевод песен, которые поют егеря.
— И правильно говорит, но ты его слов не повторяй. Женщинам не положено говорить все то, что иногда позволяют себе мужчины, — неторопливо подвигаясь к краю, хрипловатым голосом назидательно поучала Летуана.
— Этим рабовладельцам вообще все можно, — хмуро огрызнулась ползущая следом Дарочка. — Так отвяжешь ты меня или нет?
— И не подумаю. Лучше держись за него крепче, похоже, солнце взошло.
Лета сунула ноги в вышитые тапочки, полученные во дворце дугрейского султана, и решительно направилась к двери.
— Доброе утро.
— Мы счастливы, что оно у тебя доброе, сестра, — ангельским голоском отозвалась сидящая на невысоком цветущем деревце дриада, и Дарочка
