пока ученики не научатся усмирять их так же легко, как поднимать, никто не выдаст им заветного диплома. Совет академии очень строг и придирчив в этом отношении.
Однако, несмотря на все предосторожности, иногда случается страшная беда. Вполне здравомыслящий и уравновешенный маг внезапно теряет разум и начинает с хитроумностью и коварством сумасшедшего ставить ловушки на собратьев по ремеслу, собирать внушительные арсеналы и кастовать запретные заклинания. Чаще всего такими помешанными движет дикая идея захватить цитадель и хранящиеся в ней несметные богатства, и к своей цели они идут с упорством и жестокостью бешеных зверей. Для них ничего не значат ни законы Айгорры, ни чужие жизни, ни данные клятвы. За косой взгляд они готовы продать провинившегося человека гоблинам Маржидага, а за насмешку — испепелить на месте.
Но объяснять все это Дарочке у ее наставницы не было никакой возможности. Как только Летуана увидела перед собой отвергнутого жениха и по едва заметной ухмылке поняла, что это вовсе не доппель, которого так умело изображал Рандолиз, у алхимички осталось только одно желание: всеми способами уберечь острую на язычок Дарочку от откровенных высказываний. У наставницы не возникло и тени сомнения, как опасно выдавать принцессе его секрет.
Потому она и подыграла похитителю с мастерством, накопленным за время игр в черную Туа, хотя совсем недавно давала сама себе обещание больше никогда никого не изображать. Но, как выяснилось, бывают такие ситуации, когда честность вовсе не достоинство, а быстрый путь к гибели. Причем вовсе не легкой.
Вот потому с каждым мгновением ей становилось все противнее смотреть на Рандолиза. Летуана вздохнула, взялась за занавес и дернула, намереваясь снова отгородиться от мрачного зала и злобного безумца. И едва успела отдернуть руку, когда тяжелая ткань вдруг разом, словно пучок сухой травы, занялась жадным огнем.
— У-у! — с ненавистью буркнула Дарочка, глядя в сторону противоположной ложи, и громко скрипнула зубами, услыхав издевательский смех.
— Не спеши, милая. У нас с тобой все впереди. А вот твоей подружке надеяться уже не на что, хотя она считает иначе. Извини, Лета, но подержанные вещи меня никогда не интересовали. А вот предательство я не имею привычки оставлять безнаказанным, и сегодня тебе будет намного хуже, чем мне в тот день, когда ты спутала все мои планы. Но все это впереди… сначала мы полюбуемся на наказание глупцов, решивших, будто им по силам расправиться со мной.
Лета покосилась на побледневшую, злую, как разбуженный осиный рой, принцессу и печально вздохнула.
Им, ее родным темным магистрам, несомненно, по силам растереть Рандолиза по этим скалам тонким слоем, но подлец хитер и коварен, а еще, похоже, по-настоящему безумен. И ему вполне хватит дури швырнуть чем-нибудь в потолок, чтобы обрушить на врагов едва держащиеся своды. Сам он наверняка успеет уйти, если хорошо знает проходы монастыря и приготовил мощный портал.
А вот Летуане с ученицей на спасение надеяться не приходится: обвалившихся внутрь пещеры скал вполне хватит, чтобы разрушить все ложи и проходы, как гнилую скорлупу ореха. Они не смогут даже предупредить магов об опасности, подлый Рандолиз все предусмотрел и нарочно сжег занавеси, иначе Летуана попыталась бы хоть что-то придумать.
— Кстати, — полюбовавшись на побледневших девушек, скучающим голосом заметил Рандолиз, — мне не нравятся глупые ситцевые цветочки на ваших хорошеньких мордочках. Я никогда не любил никаких росписей, потому и выбрал дом Изрельса. Добавлю на белые стены черных символов и рун, а потолки прикажу расписать под вампирские склепы, и будет очень загадочно и со вкусом.
Он щелкнул пальцами и, пренебрежительно ухмыльнувшись, уставился на пленниц, ожидая результата самого мощного очищающего заклинания. Однако время шло, секунды медленно, но верно складывались в минуты, но ничего не происходило. Лица девушек по-прежнему продолжали цвести незабудками и васильками.
— У? — многозначительно указала взглядом на Рандолиза принцесса. — У?
— У-у, — незаметно качнула головой Летуана, догадываясь, какой вопрос волнует ученицу.
И точно зная — самая сильная краска самого умелого алхимика долго не выстоит против очищающего заклинания темного магистра. Даже если усилить ее тем закрепляющим зельем, какое она сварила для мужа и брата. И хотя кастовать заклятие придется не менее трех раз, но и после первого рисунок должен заметно побледнеть. А сейчас происходит нечто необъяснимое — цветы синеют так же свежо, как только нанесенные.
— Зря радуешься, — сделал свой вывод похититель и яростно махнул рукой.
Злобно ухмыльнулся и добавил заклинанию какое-то условие.
— О-о… — растерянно охнула Дарочка, и ее наставница начала понимать, чем так потрясена принцесса.
Такой же картинкой, какую видит и она сама, оторопело взирая на ученицу.
Вернее, на выбеленную мощнейшим заклинанием ученицу. В ней не осталось ничего цветного, все стало снежно-белым, словно из лучшего мрамора. Волосы, брови, губы, глаза, одежда… все.
Кроме голубых цветочков, еще более заметных на этом белоснежном фоне.
Летуана подняла руку, убедилась, что теперь они с Дарочкой похожи, как ожившие мраморные статуи, и различить их можно лишь по синим ирисам, вписанным в ее собственный орнамент.
