хватит лежать.
– И не думайте даже! – с истерическим воплем ворвалась в комнату Симочка. – Не пишите ничего! Напомните о себе – и за вами придут, как пить дать! А так отмолчитесь, отсидитесь, и, может, забудут про вас. Будем жить тихо, тихонечко, можно еще каких-то знакомых прописать в дом, чтобы не подселяли абы кого… Коли пожелаете, Асенька, я документы своей родни принесу… Человек десяти… А то что они на том Автозаводе чуть не в землянках ютятся… Свои люди будут здесь, не чужие!
Ольга представила этот дом, заселенный Симочкиной родней, и ей захотелось немедленно бежать отсюда, бежать опрометью, со всех ног, держа на руках Женю и волоча за собой Асю!
У Аси побелели губы, заострилось от напряжения лицо, она откинулась было снова лечь, однако решительно выпрямилась.
– Симочка, я вам очень благодарна за все, что вы для нас делали, – сказала Ася тихим, но твердым голосом. – Но прописывать я ни вас, ни вашу родню не буду. – И тут же не выдержала и сбилась на извиняющийся тон: – У меня же нет на это никаких прав, как вы не понимаете, теперь этот дом, возможно, мне не принадлежит, как бы и нас с Олей и Женей отсюда не выселили…
У Симочки был такой вид, словно ей в лицо кипятком плеснули. Она отшатнулась, словно не поверила своим ушам!
Несколько раз облизнула губы, а потом как разинула рот, как заорала!..
– Да вы что?! Не хотите?! Ну погодите, еще приползете ко мне просить, на коленях приползете! Я думала, вам подарочек сделаю… Вы мне – я вам. Прописали бы меня, я б сказала, как Василь Васильичу записочку передать! У меня кум служит в Крестовоздвиженском в охране! Да там все можно устроить, были бы свои люди! А теперь ничего, ничего вам не скажу! Сидите, ждите! Аську из школы как пить дать попрут, на что жить станете? По помойкам побираться? Тряпье свое распродадите? Да погодите-ка, еще и конфиксуют все! Из дому выгонят, пойдете бездомные с протянутой рукой! Тогда узнаете!
– Надо говорить не конфиксуют, а конфискуют, – автоматически поправила Ася и вдруг побледнела, прижала руки к горлу: – Симочка… это правда, что у вас есть знакомый в охране? И вы могли бы что-нибудь передать Василию Васильевичу?!
– Могла бы, а теперь не буду! – торжествующе завопила Симочка. – Ишь, она меня еще учит! Конфиксуют, главное! А теперь я тебя поучу, как жить! Чтобы чего-то выпросить, надо покланяться, поплакать! Гордость свою надо пригнуть! Вот и ты передо мной поплачь!
Глядя в ее раскрасневшееся от ярости лицо, Ася внезапно разрыдалась, протянула было руки молящим жестом, но вдруг, под Жениным взглядом, прижала к груди.
Женя уже давно вертела головой, переводя взгляд то на Симочку, то на Ольгу с Асей, словно прислушивалась к их разговору. Кот Филька тоже больше не валялся на постели – сел, обвив лапы хвостом, не сводя зеленых глаз с Жени.
– Не верь ей, Ася, она все врет, – сквозь зубы процедила Ольга и вдруг не выдержала, погрозила Симочке кулаком и сорвалась на крик: – Кровушки попить охота? Порадоваться чужому несчастью? А ну, пошла вон!
Женя резко вскинула голову. В это мгновение Филька сжался в комок и распрямился, словно сжатая пружина, в стремительном прыжке достигнув Симочки и вцепившись в ее физиономию когтями и зубами.
Симочка взвыла утробным воем, попыталась оторвать Фильку от своего лица, но несколько секунд не могла этого сделать, а когда наконец смогла, то и Ольга, и Ася задохнулись и даже вскрикнуть не смогли, увидев ее исполосованное окровавленное лицо! Симочка стиснула загривок Фильки с такой яростью, что он даже не замяукал, а застонал почти человеческим голосом. Симочка размахнулась… Еще миг – и она швырнула бы Фильку об стену или об пол. Но вдруг она словно окаменела, неотрывно глядя на Женю.
Ольга резко оглянулась.
Женя стояла на четвереньках и смотрела на Симочку исподлобья. Лицо ее было спокойно, только глаза сузились да губы сжались.
Не отводя от нее взгляда, Симочка медленно опустила руку, в которой держала Фильку, и разжала пальцы.
Кот мягко плюхнулся на все четыре лапы, сердито фыркнул на Симочку и убрался под кровать.
– Симочка, вы должны умыть… – просипела перепуганная Ася, но осеклась.
Симочка, держа перед собой руки и двигаясь, точно слепая, на ощупь, медленно двинулась к выходу. Слышно было, как она осторожно, неуверенно спускается по лестнице, по которой бегала бегом множество раз. Потом хлопнула входная дверь, проскрипел песок садовой дорожки, стукнула калитка…
Ольга глянула в окно.
Симочкина фигура, смутно видимая в темноте, медленно двигалась вдоль забора. Руки ее были так же нелепо вытянуты.
Наконец Симочка пропала из виду.
Женя зевнула так громко, что Ольга обернулась. Девочка свернулась клубочком, мгновенно заснув, словно от крайней усталости.
Филька выбрался из-под кровати, сел рядом с Женей и принялся тщательно вылизываться. Больше всего внимания доставалось лапам. При этом Филька недовольно пофыркивал, словно старательно отмывал их после какой-то грязной работы и ему было весьма противно об этой работе вспоминать.
