большевистскими, хотя их никто и в глаза не видел. Может, их еще и вовсе не было! Жили натуральным обменом: ты мне шубу, я тебе мешок картошки или муки… В Москву наезжали крестьяне на санях с продуктами, но менять Грозе и Вальтеру было нечего. И порою они спасались только тем, что Грозе приходилось-таки вспоминать, как он может в лицо человеку «бросить огонь».
Денег он больше не просил: только хлеба, колбасы, сала, пшенки, картошки…
Первый раз прибегнул Гроза к этому средству от крайнего голода, когда уж они с Вальтером начали побирушничать, но даже самой жалкой саватейки[25] выпросить не удавалось! Гроза как-то «бросил огонь» в одного торговца – потом два дня лежал без сил, хоть на сей раз и не терял сознания. Однако Вальтер его не покинул: дотащил до дому, ухаживал как мог. Поэтому страх, что будет он валяться где-нибудь на улице, у Грозы прошел, и не раз еще его странная, необъяснимая способность подчинять себе людей спасала их с Вальтером от голодной смерти.
Вальтер то и дело допытывался, как же это так вышло, что Гроза, сероглазый, русский (Вальтер был убежден, что талантом гипнотизерства обладают только черноглазые, причем лишь французы, немцы да итальянцы), ничего о гипнозе не знающий, никаких книжек о сверхъестественном не читавший, с учеными людьми не общавшийся, обладает такими силами?!
Вальтер и правда знал очень много для своих шестнадцати лет. Он так и сыпал непонятными словами: «медиум», «индуктор», «спиритизм», «животный магнетизм», «флюидисты», «анимисты», называл каких-то знаменитых гипнотизеров (Гроза запомнил имена Сен-Жермена, Калиостро и Месмера, другие забыл), рассказывал о древних греках и еще более древних египтянах, владевших магией… Однако все знания Вальтера не придавали никакой силы его взгляду.
– Может, у тебя в роду были итальянцы, а? – однажды спросил Вальтер с надеждой. – Вот графы Челеста – предки моей матери – были в родстве с самим Калиостро! Не помнишь имени и фамилии своего деда?
– Дед мой был Егоров, как и я, – сердито ответил Гроза. – Звали его Димитрием, и меня так же назвали. А если у меня когда-нибудь будет сын, а его назову Александром – в честь моего отца.
– Ну вот смотри: ты – Димитрий!!! – возбужденно вскричал Вальтер. – Деметриос – был такой чародей в Александрии! Ты – Димитрий Александрович, он – Деметриос Александрийский… Это не простое совпадение! Что, если ты с ним в родстве?
Гроза посмотрел на него как на сумасшедшего:
– Отвяжись, чудило!
Однако Вальтер не оставил своих расспросов и попыток понять: каким образом Гроза заставляет людей себе подчиняться?!
Гроза пытался объяснить, что именно он делает, однако слова выходили тусклые, блеклые, вроде бы похожие на правду, да не совсем… Возможно, поэтому ничего и не удавалось у Вальтера, как ни пытался он Грозе подражать, сколько ни бросал ему в лицо воображаемый огонь.
– Просто так это не получится, – решительно сказал Гроза. – Тебе не страшно, и жизнь твоя от меня не зависит. Вот чего ты на меня сейчас глаза выпучил?
– Я хочу бросить тебе в лицо огонь, чтобы ты открыл мне свой дар! – страстно воскликнул Вальтер.
– И-эх! – отмахнулся Гроза.
– Все равно ты не гипнотизер! – сердито воскликнул Вальтер. – Гипнотизер сначала усыпляет человека, а потом ему приказывает, а ты неизвестно что делаешь.
– А кто я тогда? – удивился Гроза.
– Не знаю, как назвать… – замялся Вальтер. – Ты делаешь Suggestion. Внушение. Ты внушатель? Внушитель?
Гроза долго хохотал. Потом вспомнил слово, которое однажды услышал от Алексея Васильевича, и спросил:
– А может, я магнетизер?
– Да это то же самое, что гипнотизер, – отмахнулся Вальтер.
– Да ладно, – покладисто сказал Гроза, – хоть горшком назови, только в печку не ставь! Честно говоря, усыплять ту медведицу мне было просто некогда!
Шли дни. О том, что происходило в стране, друзья узнавали на базарных площадях, где вовсю мародерствовали революционные солдаты и матросы, торгуя и выменивая на продукты вещи, которые, конечно, никак не могли им принадлежать, а были награблены, – а также из листовок, вкривь и вкось наклеенных на афишных тумбах, побитых пулями. 27 января они прочли о том, что объявлена реформа календаря:
А когда запахло весной, в конце февраля (в начале марта, согласно новому календарю), мальчики увидели листовки, возвещавшие о том, что советское правительство переезжает из Петрограда в Москву и теперь Москва будет столицей Советской России.
Грозе было все равно, а Вальтер необычайно оживился.
– Если в Москву переедет правительство, значит, переедут и все посольства! – закричал он. – И посольство Германии – тоже! Я найду отца! И он отправит нас в Германию!
– Тебя он, может, и отправит, – хмуро сказал Гроза. – А со мной ему какого лешего возиться?
