Метафизика взгляда. Этюды о скользящем и проникающем

Однако здесь не учтен самый главный и решающий момент: путь в Рай по Данте начинается в повседневной жизни, потом он (путь) ведет в Ад, оттуда в Чистилище, а там уже до Рая и рукой подать, – таков же обычно и путь обретения любовного счастия: вначале первые опыты, романтическому воображению представляющиеся Раем, но неизменно заканчивающиеся адскими муками, потом переходная и чистилищная фаза их осмысления, и лишь после этого – и не обязательно для всех, но для многих – следует встреча с человеком, с которым можно построить наилучшее из всех возможных отношение: его и называют условно райским.

VI. (Ограждение от хищника). – В идеальных, то есть вполне чистых и потому очень редких отношениях между стоящими в самом близком родстве женщинами – речь идет конечно же о родных сестрах – почти всегда отсутствует какая бы то ни была эротическая игривость: то есть на словах она весьма даже в ходу, но тем радикальней она изгоняется на практике, – так что уже легчайшее кокетство, например, с мужем сестры делается табу, следствием чего могут стать такие странные, утрированные и заскорузлые поведенческие отклонения как нежелание сидеть на переднем сиденье рядом с мужем-водителем в отсутствие сестры, или крайне стесненный разговор наедине, или тем более избегание ночевки в доме сестры, если та находится вне дома, читай: в больнице (говорю это на собственном опыте), – при этом обе женщины-сестры являются, как правило, довольно опытными по части мужчин: просто удивительно это их по-житейски простое и безошибочное отношение к сексу как опасному хищнику, который в мгновение ока может уничтожить семейную гармонию, как тигр убивает козленка, и все же они ценят красоту и силу хищника и никогда не позволили бы вытравить его из жизни, – нет, его нужно только умело держать на цепи, как они считают, и все будет хорошо!

Вот она, последняя мудрость жизни.

VII. (Тень сомнения). – Когда я вижу на улице интересную женщина, то самое первое впечатление от нее обычно личное и эротическое, но если в этот момент задуматься о ней как человеке, представить, что у нее есть и дети, и мать, и сестра, и что у всех их тоже свои проблемы, и на них, как на невидимых столпах, держится их жизнь, а значит и жизнь этой женщины, то как не пожелать спонтанно и от души ей и всем ее близким добра и удачи?

И вот что любопытно: если подобные ваши пожелания отразятся в вашем взгляде и она случайно его уловит, то, поверьте, удивленная, чуткая и неизменно прекрасная благодарность появится в ее глазах прежде чем она даже осознает, что происходит.

Если же, напротив, взгляд ваш запечатлеет первоначальную и никому по большому счету не нужную – ни вам, ни тем более ей – эротическую заинтересованность, то и реакция будет однозначно сдержанной и неприязненной: это ведь все та же бессмертная человеческая пошлость! и как же люди ее остро интуитивно чувствуют!

В самом деле, смотреть на женщину и в сердце с ней прелюбодействовать – да, это конечно же не смертный грех – о каком грехе может идти речь, когда задействован важнейший природный инстинкт? – а всего лишь элементарная пошлость.

И вот мгновенно и круто ее в себе преодолевая – так, наверное, берут быка за рога – и настраиваясь на сугубо человеческое там, где половое начало его до неузнаваемости обволокло, узнаешь вдруг – и быть может впервые – Высшее в себе: то самое, следуя за которым, только и можно прийти к Богу, во всяком случае другого пути к Нему нет.

И все-таки странным образом остается сомнение: сомнение не в том Высшем внутри себя, которое так неожиданно и ясно обнаружилось вдруг на улице при взгляде на незнакомую женщину, а в том, что посредством него придешь к Богу, и сомнение это по самой своей природе – мрак, а то, в чем приходится сомневаться – свет.

Но почему же, почему мир устроен так, что даже нечто безусловно высокое и лучшее в человеке, исходящее из глубин его сердца – есть ли лучший источник? – не обязательно идентично с Богом? и вот вместе с вопросом автоматически рождается сатана, который, как и сам вопрос, разумеется, всегда пребывал в мире, но только «инкогнито и с секретным предписанием».

VIII. (Гром среди ясного неба). – Не подлежит сомнению, что в общении между людьми решающее значение имеет возможность войти в с ними при благоприятных условиях в более тесное и в идеале даже родственное отношение, то есть если, к примеру, встречаясь с женщиной гораздо нас старше или девушкой значительно нас моложе, так что любовное отношение между нами изначально исключено, мы все-таки тем не менее по какому-то странному, безошибочному и обязательно обоюдному чувству точно знаем, что такое отношение в принципе возможно – за вычетом разницы в возрасте или при иных обстоятельствах или даже в иной жизни – тогда у нас к такой женщине или девушке устанавливается совершенно иное и гораздо более глубокое экзистенциальное отношение, как если бы половой контакт был непредставим ни при каких условиях, даже если ни мы, ни она ни малейшим жестом, взглядом или словом не дали друг другу о том понять.

И вот, точно в подтверждение этой истины, бывают моменты, когда мужчина в толпе встречает женский взгляд, который особенно его тревожит: это тот самый взгляд, из которого может выйти его «целая совместная жизнь», но он тут же с некоторым сожалением или облегчением – почему-то одно здесь неотделимо от другого – осознает, что взгляд этот принадлежит не более-менее равновозрастной ему женщине, а девушке, годящейся ему разве что в дочери, и сходное невольное смущение: она ведь испытывает те же самые чувства и в той же самой последовательности, что он с тайным удовлетворением и отмечает в глазах той милой девушки, – итак, эта секунда поистине судьбоносна, потому что именно в течение ее происходит, иногда сознательно, а иногда бессознательно, выбор колоссального нравственного значения: мужчина должен для себя решить, будет ли он отныне смотреть на эту девушку как на женщину или как на родную дочь, – и от этого решения, несмотря на то, что они, судя по всему, никогда больше не встретятся, зависит многое: