удовольствием знакомился с новыми людьми и наслаждался искусством.
Эта галерея притягивала туристов как магнит, и с тех пор как Бобу Столяру выделили отдельное место, продажи здесь выросли на тридцать процентов. Он создавал маленькие уникальные вещицы, которые туристы могли купить с пылу с жару и которые выставлялись в галерее рядом с самыми разными произведениями искусства от скульптур до картин.
Во время интервью с Бобом я выяснила, что он отслужил два срока во Вьетнаме начиная с 1965 года. Во время долгих часов ожидания он вырезал куски из стволов деревьев, выстругивал из них значки и статуэтки, а потом дарил сослуживцам, которые отправляли их своим семьям в качестве подарков на память. В начале семидесятых его демобилизовали по причине трех ранений: два раза в ногу и один в бедро. Нога так и не зажила окончательно.
Чувствуя себя намного уютнее в кресле-качалке, Боб Столяр превратил хобби в полноценную работу. Он любил общаться с семьей, друзьями, другими людьми, а работать в офисе с девяти до пяти с его ранением было нелегко, но он нашел дело себе по вкусу.
На фоне историй людей, которые преодолевали военную травму и хотели только покоя, его история вдохновляла и воодушевляла. В истории Боба была надежда для нашей нации раненых ветеранов, которым не повредит капля оптимизма. Слушать его было нелегко. Он был ранен, защищая свободу, и теперь, сидя у окна в галерее в центре Аспена, штат Колорадо, он не жалел о своей военной службе.
Герой, создающий маленькие шедевры, – это потрясающе, но Боб был особенным не только поэтому. Люди, которые с ним общались, уносили с собой частицы его опыта.
Пока мы болтали, он вырезал маленькое сердечко, окруженное океанскими волнами.
– Свадебный подарок, – сказал Боб, протягивая мне изображение размером четыре на четыре дюйма. Плоское дно позволяло поставить статуэтку вертикально.
– Откуда вы знаете? – выдохнула я.
Боб отмахнулся.
– Старик видит, когда женщина влюблена. Кроме того, меня чуть не ослепил свет, отражающийся от этого кольца! – Он хихикнул.
Мы рассмеялись. Владелец галереи упаковал сердце и передал пакет Уэсу.
Перед уходом я обняла Боба.
– Спасибо, что поделились со мной своей историей. Я и все наши зрители всегда будем помнить об этой статуэтке.
– Люди вроде тебя стоят риска, – улыбнулся он, махнув Уэсу, притянувшему меня себе под мышку, и мы вышли на мороз.
Стоят риска.
Мы ушли от Боба Столяра и уже добрались до художественной галереи «4М», а меня продолжало потряхивать. Боб сказал, что я стою риска. Я знала, он имел в виду войну. Солдаты сражались и жертвовали собой, и гражданскому человеку никогда до конца не постичь этого. Надо быть особенным человеком, чтобы каждый день рисковать жизнью ради трехсот миллионов незнакомых людей. Гордость. Служение. Для Боба эти понятия и человеческая жизнь стоили риска.
Его слова заставили меня задуматься о том, что все по-настоящему важные вещи в жизни тоже стоят риска. Но не каждый готов рисковать, чтобы получить то, что хочет. Грустно, если задуматься.
Когда мы вошли в галерею «4М», меня атаковали запахи лимона, мяты и жасмина. Я остановилась в дверях, позволяя знакомому аромату окутать меня. Я не вдыхала именно эту комбинацию много лет. Пятнадцать, если быть точной.
Сердце заколотилось у меня в груди, рот пересох. В противоположной части помещения стояла высокая женщина с черными кудрями до плеч, с головы до пят одетая в черное. Она поправляла картину на стене. Я застыла на месте. Женщина была повернута ко мне спиной, но очертания тела, ее текучие танцующие движения… Она была не просто похожа, это все равно что встретить привидение.
Женщина обернулась, сжала руки и подошла ближе. Бледно-зеленые глаза сузились, она потянулась за очками в тонкой серебристой оправе, спрятанными в карман блузки. Надела их и замерла, как статуя. Я тоже прилипла к полу, уставившись на эту женщину. Она сильно изменилась за прошедшие пятнадцать лет, но недостаточно, чтобы я не могла ее узнать.
– Миа, – выдохнула она.
Теплая рука Уэса обняла меня. Единственное, что я могла сделать, – мертвой хваткой вцепиться в его ладонь.
– Здравствуйте, мисс… – заговорил Уэс.
– Бэнкс, – представилась она.
Я съежилась, стискивая руку Уэса.
Он не стал отнимать у меня руку, за что я была ему чрезвычайно благодарна. Если бы у меня не было этой единственной связи с чем-то настоящим, я бы, наверное, упала в обморок или выбежала прочь с воплями, или то и другое сразу.
– Мисс Бэнкс, меня зовут Уэс Ченнинг, и мы приехали, чтобы поговорить с вами о вашей галерее и ваших работах. Я вижу, вы с Миа уже знакомы. Как видите, она несколько ошеломлена, поэтому если бы вы могли объяснить, что происходит, я был бы весьма признателен.
Мой Уэс. Миротворец. Чего он не знал, так это того, что здесь нечего умиротворять. Пятнадцать лет, прошедшие с тех пор, как меня бросили, не стереть
