когда появилась я, они спросили, не возражаем ли мы, если они уедут. Я сказала, что он могут наслаждаться жизнью, а мы проведем это Рождество с вами. Но на следующий год мы хотим собраться всей семьей. Если получится. – Она склонила голову и по очереди глянула исподлобья на Макса и на меня.
Я улыбнулась и взяла ее за подбородок.
– Эй, твоя с Мэттом семья так же важна, как и Синди, и Уэса. Понятно? Мы будем стараться собираться на праздники все вместе. Это же огромный дом. А с учетом планов Уэса и Макса насчет двух ранчо в Техасе – там тоже будет полно места.
Ее глаза расширились.
– Что за планы?
Макс ухмыльнулся и сцепил ладони под подбородком.
– Уэс хочет купить дом и землю рядом с нами.
– Вы переезжаете в Техас? – Мэдди заерзала на сиденье, словно ее кусали муравьи.
– Эм-м… Нет. Да. Вроде того. Макс, чтоб тебя! – Я обвиняюще ткнула в него пальцем. Он лишь фыркнул в ответ. – Уэс хочет иметь дом вдали от дома. А что может быть лучше места, где живут Макс и его семья? А поскольку вы с Мэттом тоже собираетесь через пару лет перебраться в Техас, то почему нет?
– О боже! Зашибись! Мы все будем жить рядом! – Она так заулыбалась, что все помещение словно осветило солнцем.
Вернулся Уэс с подносом, заставленным стопками с текилой. Не тремя порциями. Поднос. С текилой. Он поставил его на стол, подтащил стул и уселся. Мэтт скользнул на диван рядом с Максом.
– Я слышал, здесь кое-кто хочет выпить. Ну что, поехали? – заулыбался Уэс. Как я люблю эту улыбку. Она говорит о веселье, легкости, о предстоящих нам ленивых утрах в постели и воскресеньях. Бесконечных днях любви. Вот какой станет моя жизнь, когда мы с Уэсом поженимся. Не могу дождаться.
Мы взяли по стопке.
– За будущее, – сказала я.
– За бесконечные возможности, – засияла Мэдди.
– За семью, – подытожил Макс.
Мы пили и поглощали пищу в неимоверных количествах, пока Мэтт не решился принести себя в жертву и отказался от выпивки, чтобы потом отвезти нас домой. Мы же вчетвером продолжали развлекаться, пытаясь справиться со стрессом, который испытали, узнав о матери. Что нам остается, кроме как жить сегодняшним днем? Это мы и делали. До самого утра.
Кент назначил встречу с нашей матерью за два дня до Рождества. У каждого из нас было тяжело на душе, когда Макс вез нас по гравийной дорожке к деревянному дому, очень похожему на дом семьи Уэса. Он даже находился недалеко от нас. Чтобы доехать до жилища Кента и Мерил Бэнкс (теперь она жила под его фамилией), нам потребовалось пять минут.
Кент открыл дверь и проводил нас в огромную гостиную. Из окон открывался потрясающий вид, но здесь не было стекла во всю стену, как в доме Уэса. Здесь окна были идеально круглыми, как иллюминаторы, только намного больше – футов пять в диаметре. Вдалеке я заметила стеклянные створчатые двери рядом с современной кухней, они, судя по всему, вели во внутренний дворик. Кухня была вся белая, и эту белизну нарушали только ярко-синие подвесные светильники и керамика на гранитных плитах на рабочих поверхностях. Все такое современное и одновременно уютное и обжитое. Там и сям яркая ткань выделялась на общем светлом фоне.
Самой удивительной вещью в комнате и одновременно точкой притяжения была картина над огромным камином. Это было очень правдоподобное изображение пейзажа позади дома, только весной, когда все вокруг зеленеет. Картина принадлежала кисти художника явно талантливого и внимательного к деталям.
В дальнем конце помещения сидела мать, одетая в черные легинсы и объемный белый свитер. Ее черные волосы выделялись на фоне шерсти и на расстоянии даже отдавали глубокой синевой.
– Пожалуйста, садитесь, – Кент указал на диваны и кресла.
Мы подошли к дивану и сели единым фронтом напротив Мерил. Кент устроился рядом с ней. Она тут же схватила его за руку так сильно, что я увидела, как его пальцы побелели. Она цеплялась за него, как за последнюю соломинку здравого смысла. Может, так и было. Ведь теперь мы знали о ее болезни.
– Миа, спасибо, что пришла. Максвелл… Мэдисон… – Она осеклась и заплакала. – Я так рада вас видеть. Никогда даже не надеялась. – Она подавила всхлип.
Кент протянул ей носовой платок, и она высморкалась.
– Вы такие… вы все такие красивые, – с благоговением сказала она.
Я бросила взгляд на Мэдди, волнуясь. Ее щеки пошли пятнами, нос шмыгал. Она утерлась рукавом. Я? У меня слез больше не осталось. Я много лет плакала из-за этой женщины, более того, последний раз это было несколько дней назад. Теперь я чувствовала себя пустой.
– Хорошо наконец увидеть женщину, которая тебя родила, – сказал Макс, обнимая мою сестру. – Для нас с Мэдди это как в первый раз.
