– Как так получилось?
Он пожал плечами.
– Мне было наплевать. На себя, на долги, на все на свете. Только пустота. – В каждом слове звучало странное предупреждение, как будто он готовит меня к жестокой реальности.
Я склонила голову набок и сосредоточенно посмотрела ему в глаза.
– Папа, ты что, специально одолжил и проиграл эти деньги? – Я вспомнила наш разговор с Джинель, предположившей, что отец попытался расстаться с жизнью, взяв кредит у психа-кредитора.
Он покачал головой.
– Н-не совсем. Может быть. Не знаю. Я т-так устал. Мне н-надоело думать, почему она ушла. Н-надоело все время пить. Н-надоело б-быть плохим отцом для вас, мои девочки. Просто н-надоело. Поэтому мне б-было наплевать, что я задолжал Блейну к-кучу денег, которые я н-не смогу в-вернуть. Я знал, что он это так не оставит. Ч-что этим дело кончится. Вы должны были получить страховку. – Он закрыл глаза и медленно вдохнул. – Это больше д-денег, чем я мог для вас заработать.
Я подавила рыдание, встала и прислонилась к стене.
– То есть ты хотел умереть?
Он взглянул на меня, и я прочитала правду на его мрачном лице.
– Я больше н-не х-хотел жить так, к-как жил. – Самое откровенное признание вины, которого я смогу от него добиться.
– Боже мой, папа. Я даже не… – Я втянула воздух сквозь зубы, наклонилась и начала успокаивать себя длинными ровными вдохами и выдохами. – Ты даже не представляешь, чем мне пришлось заниматься, чтобы отдать твои долги!
Его брови изумленно выгнулись.
– Что? Долги оп-плачены?
Я закрыла глаза и откинулась головой на стену.
– Блейн и его головорезы сначала собирались убить тебя, а потом прийти за мной и Мэдди. Ты же не думаешь, что он бы позволил тебе просто умереть и не попытался вернуть свои деньги?
Глаза отца расширились. Его лицо похудело, глаза казались более глубоко посаженными и от этого особенно темными.
– Нет. – Он покачал головой. – Они н-не говорили н-ничего подобного… Я п-просто…
– Ты что? – прорычала я. – Прикинул, что пожертвуешь собой и этим все кончится?
Я заметалась взад-вперед, и его взгляд переместился следом за мной.
– Да, конечно.
– Невероятно. – Я затряслась и вцепилась руками в волосы, отчаянно пытаясь ослабить напряжение. Мне хотелось орать как умалишенная. – Я пошла работать к Милли в эскорт, чтобы отдать твои долги! – Из каждого слова сочился яд.
Вся кровь отхлынула от его лица, оно стало пепельно-серым.
– Ты продавала себя ради м-меня? – Слеза скатилась по его щеке, он закрыл лицо руками, заплакал и как будто уменьшился в размерах. – Господи, нет. Нет. Только не моя д-девочка.
Я подбежала к нему.
– Папа, не совсем так. Мне не приходилось с ними спать. Мне просто приходилось сопровождать их повсюду. Я получала сто тысяч долларов в месяц и расплачивалась с Блейном частями. – Мне следовало бы рассказать ему о том, что случилось с Блейном в сентябре и что сделал Макс, но я не думаю, что он смог бы вынести всю правду.
Я обнимала дрожащее тело отца.
– П-прости м-меня. Господи, я т-так виноват. Я н-никогда не с-смогу расплатиться с тобой и т-твоей сестрой. Никогда.
Я погладила его по спине. Он такой худой, что я чувствовала каждый позвонок.
– Ты можешь начать с того, что выживешь. Снова будешь нашим отцом. – И я робко добавила, надеясь, что он не психанет, как бывало всегда, когда я затрагивала тему трезвости: – Перестанешь пить.
Он долго обнимал меня, шепча извинения мне в волосы, говоря, как он мной гордится, как любит меня. В конце концов, это все, что мне нужно от папы. Любовь, принятие и гордость. Да, он потратил впустую кучу времени, когда мы были детьми, но впереди вся жизнь, и больше всего на свете я хочу, чтобы мы создали новые воспоминания и жили на полную катушку.
В заднем кармане зазвонил телефон. Я не отвечала, продолжая обнимать папу. Звонки не прекращались. Как только включалась голосовая почта, звонок сбрасывали и перезванивали. Кто-то определенно очень настойчив.
– Извини, папа. – Я отодвинулась, встала с кровати и достала телефон. На экране было написано: «Звонит Макс».
Я улыбнулась и поднесла трубку к уху.
