которая еще тлела. Крошечные комочки растворившегося кокона, все еще прилипали к ее коже. Она организовала уборку тел нападавших, а также утилизацию полицейского оружия и снаряжения. Помощь, которую ей оказали в выполнении этой задачи, исходила, прежде всего, от заключенных Дулингского исправительного учреждения. Эти женщины, — заключенные, которые добровольно отказались от свободы, — практически все бывшие жертвами бытового насилия, пережившими наркоманию, пережившими нищету, пережившими психические заболевания, или все упомянутое разом — не гнушались черной работы. Они сделали то, что были должны. Эви давала им выбор, и они его сделали.
Когда власти штата наконец-то обратили свое внимание на Дулингское исправительное учреждение, легенда была уже создана и распространена среди жителей города и заключенных тюрьмы. Мародеры — наверняка члены какой-то Бригады Пылеуловителей — осадили тюрьму, а доктор Клинтон Норкросс и его офицеры героически защищали свои позиции при содействии полиции и добровольцев, таких как Бэрри Холден, Эрик Бласс, Джек Альбертсон и Нейт Макги. Учитывая всеобъемлющий, необъяснимый факт Авроры, эта история вызвала еще меньший интерес, чем женщины, выплывшие у берегов Новой Шотландии.
Ведь это были всего лишь Аппалачи.
— Его зовут Энди. Его мать умерла, — сказала Лила.
Энди плакал, когда она знакомила его с Клинтом. Она забрала его у Бланш Макинтайр. Его лицо было пунцовым, и он был голоден. — Я собираюсь всем сказать, что это мой ребенок, что это я его родила. Так будет проще. Моя подруга Джоли — врач. Она уже подготовила все документы.
— Дорогая, люди знают, что ты не была беременна. Они не поверят.
— Большинство поверит, — сказала она, — потому что время там было другое. А остальные… мне все равно.
По её виду Клинт понял, что она не шутит; он протянул руки и принял плачущего ребенка. Он покачал Энди. Плач малыша превратился в завывания.
— Видимо, я ему понравился, — сказал Клинт.
Лила не улыбнулась.
— У него запор.
Клинт не хотел никакого ребенка. Он хотел заснуть. И проснуться, забыв обо всем: крови и смертях и Эви, особенно Эви, которая изменила мир, который изменил его. Но в голове у него все крутилась и крутилась видеозапись; всякий раз, когда он хотел о ней забыть, то вспоминал Уорнера Вольфа, и вновь бежал по петле.
Он вспоминал Лилу в ту ужасную ночь, когда мир сгорел дотла, говорившую ему, что она никогда не хотела, чтобы у них был бассейн.
— Есть ли у меня право голоса? — Спросил он.
— Нет, — сказала Лила. — Извини.
— Ты не похожа на извиняющуюся.
Это было правдой.
Иногда — обычно ночью, когда она лежала без сна, но бывало, что даже в самые яркий полдень — имена всплывали в голове Лилы. Это были имена белых полицейских (вроде нее), стрелявших в невинных черных гражданских (вроде Жанетт Сорли). Она вспоминала Ричарда Хэйста, который застрелил восемнадцатилетнего Рамарли Грэма в ванной комнате его квартиры в Бронксе.[396] Она вспоминала Бетти Шелби, которая застрелила Теренса Кратчера в Талсе.[397] Чаще всего она вспоминала Альфреда Оланго, застреленного офицером Ричардом Гонсалвесом, когда Оланго игриво наставил на него вейп.[398]
Дженис Коутс и другие женщины из Нашего Места пытались убедить её, что были вполне веские причины для того, что она сделала. Эта поддержка могла быть как искренней, так и нет; в любом случае, это не помогало. Один вопрос крутился в её голове, словно навязчивая мелодия: дала ли она той белой женщине достаточно времени? Она ужасно, ужасно боялась, что знает ответ… но так же знала, что никогда не будет в этом уверена. Этот вопрос будет преследовать ее всю оставшуюся жизнь.
Лила оставалась на работе до тех пор, пока ситуация с тюрьмой не разрешилась, а затем подала в отставку. Она привезла Энди в
Клинт перевелся в Керли, плюс еще один час к дороге. Он был зациклен на своих пациентах, особенно на тех заключенных, которые были переведены из Дулинга, потому что он был единственным человеком, с которым они могли поговорить о том, что они видели и испытали, кто не счел бы их сумасшедшими.
— Вы сожалеете о своем выборе? — Спрашивал он их.
Они все как один говорили «нет».
Их самоотверженность поражала Клинта, подбадривала его, не давая заснуть, сидя в кресле, в приступе пессимизма. Да, он рисковал своей жизнью, но заключенные добровольно отказались от своих новых. Сделали подарок. Какая группа людей в мире когда-либо приносила такую единодушную жертву?
