который надо было сделать каждому и незамедлительно.
Концовка романа выразительна, как мощный аккорд симфонии, блестящая концовка: Ранним утром по улицам Москвы едет фургон с надписью «Хлеб». Везут заключенных. Среди них Глеб Нержин, главный герой книги. Он прислушивается к шумам города, прощается с ним. Ему не видно, куда везут, но гадать излишне, куда же еще – на Ярославский вокзал.
Понятие «народ» важно для любой нации, тем более для русских. И для вас важно, мои любезные друзья.
Во-первых, чтобы осознать свое родство с народом, просмотрите семейный архив, послушайте воспоминания ваших дедов, навестите родные могилы. Ваши предки были крестьянами, помещиками, инженерами, врачами, агрономами. Они – соль земли.
История России XIX–XX вв. изобиловала драматическими событиями. Наш род не миновал ни одного. Но так случилось, или Провидение вело, или понятие о чести, но «кровь и грязь эпохи» миновали. В том смысле, что мы не угождали властям и не участвовали в репрессиях, прямо или косвенно.
Во-вторых, постарайтесь осознать, что вы не только потомки Колосовских, Галаниных, Колпаков, Воробьевых, но глядя в глубь времен, «одной крови» с протопопом Аввакумом, Д. Донским, С. Радонежским, А. Суворовым, Е. Пугачевым, А. Пушкиным, Л. Толстым, Д. Каракозовым, братьями Ульяновыми, С. Королевым, Ю. Гагариным, А. Солженицыным…
Вернемся к образу народа. Крестьяне: Матрена, Иван Денисович, Тюрин, Клевшин, баптист Алешка, моряк Буйновский; обитатели КБ, инженеры: Нержин, Сологдин, Рубин, крестьянин Спиридон, дипломат Володин; пациенты онкологической больницы, бывший зэк Костоглотов, геолог Вадим… врачи- подвижники и среди них – Вега (лучший женский образ в русской литературе). Вот они и есть народ, «пошатнувшийся образ которого укрепил Солженицын».
Подведем итоги. Изучается «Один день Ивана Денисовича» и «В круге первом». Для домашнего чтения и последующего обсуждения предлагается «Раковый корпус». Эту вещь можно преподать как возврат к вечным истинам: как человек жил, зачем жил, что остается после него. Надеюсь, что учитель сможет. Для домашнего чтения также надо рекомендовать фрагменты из «Архипелага», как то: описание казней зэков на Соловках и несколько судеб праведников, «победивших зло». Среди них Анна Скрипникова. Она была из тех редчайших людей, которых не кусают злые собаки, не нападают бандиты и насильники, и перед которыми смирялись удивленные чекисты.
В. В. Быков
Спустя полвека после первых публикаций произведений В. Быкова стало ясно, что они выделяются среди фронтовой прозы 1960-х годов своей тематической, идейной и стилистической цельностью. Например, Огнев статью о творчестве Быкова назвал «Возможности человеческого духа». Стало ясно, что В. Быков – русский классик XX в., что его книги надо изучать в школе так же, как книги Н. Островского, М. Шолохова, А. Солженицына. Вероятно, лучшими для этой цели являются повести «Круглянский мост» и «Сотников».
Если учителю удастся убедить школьника начать читать «Круглянский мост», то ученик наверняка «зацепится» и дочитает до конца. Небольшой объем повести, захватывающий сюжет, сочувствие молодому партизану, жалость к мальчику-вознице – все облегчает восприятие. После обсуждения повести в классе, а оно, конечно, должно быть заинтересованным, ученик способен на собственные суждения о проблематике – «мораль на войне». Это главный результат. Как дополнение на уроке полезно разобрать художественные особенности. Тогда урок пройдет не зря.
5. Краткий обзор постсоветской литературы
Одними из последних могикан литературы советского периода были интереснейшие писатели Ф. Искандер и И. Грекова. К сожалению, программа перегружена, и изучать их творчество затруднительно. После них литературные прерии заселили малоисследованные племена модернистов, постмодернистов и постпостмодернистов. Если судить о современной русскоязычной литературе (именно русскоязычной, потому что она потеряла в значительной степени «русскость») по обзорной периодике, то ситуация такова. Часть прозаиков до сих пор (!) занята «сведением счетов» с коммунистическим прошлым или (теперь все дозволено!) находит драйв в изображении секса, пьянства и мата и т. д. Другая часть прозаиков изобретает новые формы, не заботясь о содержании. Вероятно, есть и еще течения, известные в основном издателям.
Терпеливый читатель и специалисты из Министерства образования ждут, что же из этого всего получится. С кем из писателей можно знакомить школьников. С Калединым, М. Палей? Нет, это «чернуха». С Т. Москвиной, О. Робски? Нет, глэм-проза не годится. Русскоязычные детективы и боевики (насилие плюс сопли плюс отсутствие психологии) – скучны. Остаются, судя по обзорам, топ-авторы: В. Пелевин, Т. Толстая, В. Сорокин, Б. Акунин, Л. Улицкая. У меня есть большие сомнения на их счет. Может быть, я не прав.
Нетерпеливый читатель, который не вполне в теме (как я), но стремится осознать проблему в целом, удивляется. Неужели прав Маркс, что бытие так
