беженцы, количество которых исчисляется миллионами». Он заявил о готовности Франции помочь с оснащением африканских соединений для МООНПР-2 и увеличить гуманитарную помощь перемещенным лицам. В ответ Миттеран выразил обеспокоенность антифранцузской кампанией в прессе, сославшись на обращение к нему ВБГ: «Что касается Руанды, то неправительственные организации поставили вопрос об ответственности Франции. <…> Именно Франция добилась Арушских соглашений… Именно Франция добилась от Совета Безопасности ООН создания посреднических сил. Именно Франция обеспечила эвакуацию европейского населения из Руанды. <…> Необходимо, чтобы посреднические силы ООН состояли из контингентов, предоставленных африканскими странами. Но Франция готова обеспечить логистическую поддержку. <…> Нужно дать решительный отпор несправедливым обвинениям».
Опасения Миттерана по поводу кампании в СМИ оказались не напрасны. В тот же день, 18 мая, в «Liberation» журналисты Ален Фриле и Сильви Кома опубликовали статью «Париж, место роскошного убежища для высокопоставленных хуту», в которой обвинили французских военных в том, что во время эвакуации экспатриатов 9–12 апреля те вывезли из Кигали деятелей, в том числе одиозных, из окружения бывшего президента, одновременно бросив на произвол судьбы тутси – сотрудников различных французских учреждений в Руанде; авторы утверждали, что выделенные Парижем для руандийских беженцев 200 тыс. франков на самом деле предназначались для родственников Хабьяриманы[1424].
Стремясь утихомирить СМИ, окружение президента решило оказать давление на руководителей ВБГ, чьи заявления «возбуждали» французское общественное мнение. 19 мая Деле и Пэн пригласили их в Елисейский дворец[1425]. По воспоминаниям Брадоля, советники Миттерана, «казалось, очень нервничали» из-за выступлений ВГБ в прессе: «Они озвучили версию, согласно которой Франция приложила большие усилия ради мира и заключения Арушских соглашений, однако мы отказались поддержать этот разговор на том основании, что мы здесь не для того, чтобы обсуждать внешнюю политику, но чтобы потребовать открытого вмешательства Франции, которая должна призвать своих союзников в Руанде прекратить убийства гражданских лиц». Брадоль пишет, что «был очень удивлен легковесностью ответов Деле, который сослался на то, что ему было трудно соединиться по телефону с руандийскими руководителями и что он не имел на них достаточно рычагов влияния. Беседа завершилась малоприятным исходом».
Наступление РПФ на юге и особенно его успехи в битве за Кигали делали перспективу победы повстанцев, которых Кено сравнивал с красными кхмерами[1426], все более реальной. 22 мая Миттеран получил послание Синдикубвабо, в котором руандийский президент выразил «благодарность за моральную, дипломатическую и материальную поддержку, которую Вы оказывали с 1990 г. и до этого дня», и умолял предоставить дополнительную «материальную и дипломатическую помощь». В противном случае, взывал Синдикубвабо, «существует опасность, что те, кто напал на нас, реализуют свои планы, о которых Вы знаете»[1427]. В то же время расчеты на то, что африканские посредники или ООН сумеют заставить РПФ пойти на мирные переговоры, казались все более иллюзорными. 24 мая Кено сообщил Миттерану, что «прибытие 5500 ооновцев для усиления МООНПР остается проблематичным, учитывая отсутствие энтузиазма у африканских государств и американскую инертность»[1428], хотя президент Франции пока еще окончательно не потерял надежду на ООН. В интервью «Le Nouvel Obsevateur» 26 мая он заявил: «Я очень верю в институты. Не будет никогда гражданского мира в стране без институтов, без выборов, без юстиции, без моральных правил, без защитников прав. Что ж касается случаев, подобных Руанде, этого позора, то самый высший институт в мире должен спасти себя от провала»[1429].
Возможный приход РПФ к власти не вызывал в Елисейском дворце никакого восторга. Но как можно предотвратить его? Может ли Франция оказать помощь Временному правительству, совершенно дискредитированному в глазах мирового общественного мнения? Может ли Франция сыграть роль беспристрастного посредника, если одна из сторон конфликта категорически возражает против появления ее солдат на руандийской земле?
Ситуация в высших политических кругах Франции осложнялась отсутствием единства в отношении Руанды между Елисейским дворцом, который склонялся к идее отправки в Руанду французских войск в составе сил ООН или, как предложил еще 2 мая генерал Кено, отдельно от них, и правительством, члены которого (Балладюр, Жюппе, Леотар, Руссен) относились к этой идее весьма сдержанно, призывая соблюдать осторожность, и предпочитали ограничиться логистической поддержкой сенегальскому контингенту и ориентироваться преимущественно на гуманитарную помощь[1430].
26 мая в эфире радиостанции «France-Inter» на вопрос о вето, который РПФ наложил на любое участие Франции в МООНПР-2, Жюппе ответил: «Нас не приглашали участвовать в силах Объединенных Наций; Генеральный секретарь Объединенных Наций не высказал такой просьбы. Мы констатируем, что одна из сторон отвергает участие Франции,
Поле для маневра у Миттерана становилось все у?же и у?же. 31 мая на встрече с канцлером Гельмутом Колем в Мюлузе он сетовал: «Что делать? Объединенные Нации должны вернуться <в Руанду>. <…> Нас обвинили в том, что мы поддерживали прежний режим. <Миру> была представлена односторонняя картина резни. Реальность же заключается в том, что там “все против всех”. Где найти им всем место? Это маленькая страна. Но именно ООН должна что-нибудь сделать»[1432].
Поставки французского оружия руандийскому режиму
Одним из самых острых вопросов, связанных с руандийской политикой Франции в период геноцида тутси, являлся вопрос о продолжении
