Контингент ООН оказывал посильную гуманитарную помощь в местах крупных скоплений беженцев, испытывавших острую нехватку продовольствия, воды и медикаментов и страдавших от тесноты и антисанитарных условий. Однако МООНПР не могла проводить операций по эвакуации людей, находившихся под угрозой, в защищенные анклавы, поскольку такие операции не предусматривались мандатом ООН. К тому же в конце апреля состав МООНПР был резко сокращен, и командование сил ООН направило свои усилия в основном на защиту импровизированных убежищ как в той, так и в другой зоне. В правительственной это было сделать гораздо труднее. Не располагая достаточным числом военнослужащих, МООНПР не могла разместить здесь стационарные команды миротворцев, а лишь периодически (когда это было возможно) направляла в места пребывания перемещенных лиц ооновские патрули.
Тем не менее некоторые миротворцы на свой страх и риск спасали тех, на кого шла охота. Самым известным из них был сенегальский капитан Мбей Диань, который помог выжить не только детям Агаты Увилингийиманы, но и сотням тутси. Он использовал свои функции военного наблюдателя и офицера связи между МООНПР и армией, чтобы облегчать проезд гуманитарных конвоев или работников Красного Креста для эвакуации людей, находившихся в опасности, а также сам вывозил в безопасные места беженцев в своей собственной машине маленькими группами, чтобы не вызывать подозрений. Диань спас таким образом некоторых известных руандийских журналистов. Даллэр был в курсе того, чем занимался Диань, но намеренно закрывал на это глаза. Корреспондент Би-би-си Марк Дойл вспоминает: «Когда начался геноцид, я видел, как он носится повсюду, но не знал, что он делал. Затем я узнал, что он спас семью премьер-министра, <ее> детей, которых спрятал в своем доме. Я знаю также, что он спас очень много других людей: он пересекал линию фронта и в своей машине перевозил их обратно через линию фронта и т. д.»[884]. Природное добродушие Дианя, чувство юмора и обаяние помогали ему беспрепятственно проезжать через блокпосты и заставы. 31 мая он погиб в Кигали от осколков минометного снаряда, пробивших его машину[885]. В момент отправки тела покойного из аэропорта Кигали один сенегальский капитан сказал Дойлу: «Вы – журналист, я – солдат. Теперь вы должны рассказать миру, что делал Мбей. Вы должны рассказать людям, что он спас многие жизни. И в то время, когда ООН позорно выводила свои войска, он спасал жизни людей. Пожалуйста, расскажите об этом миру»[886].
Безнаказанность интерахамве развязывала им руки. Передвигаться по городу было крайне опасно, и даже защита со стороны МООНПР или МКК не гарантировала спасения. 14 апреля интерахамве остановили на блокпосту санитарную машину МКК и в присутствии руандийских солдат убили шестерых раненых тутси, которых сотрудники этой организации везли в свой госпиталь[887]. СТМК, предвидя негативную реакцию, поспешило заявить, что МКК перевозил «врагов Республики под видом раненых»[888]. В ответ Гайяр выступил с резким осуждением нападений на раненых гражданских лиц, которое опубликовали все ведущие мировые СМИ, в первую очередь Би-би-си и МФР[889]. В этой ситуации власти были вынуждены пойти на попятный: в руандийских газетах появились статьи о праве раненых на получение помощи и о важной гуманитарной роли МКК. Фродуальд Карамира, второй вице-председатель РДД-Пава, 17 апреля по СТМК обратился к жителям Кигали с просьбой «содействовать машинам Красного Креста, чтобы позволять им быстрый проезд, ибо эти последние оказывают помощь всем и пока мы можем им доверять»[890]. Положение, казалось, изменилось, и, как свидетельствовал Гайяр, «несколько дней спустя санитарные машины не имели проблем и свободно циркулировали по городу… Смерть этих шести раненых… позволила нам спасти тысячи других: между апрелем и июлем девять тысяч»[891]. Тем не менее в интервью газете «The Guardian» 22 апреля Гайяру пришлось признать, что ситуация в Кигали оставалась тяжелой: «Если бы мы взяли раненых из нашего комплекса, то мы, вероятно, не провезли бы их более 200–300 метров. Мы [Красный Крест] безопасно передвигаемся на наших “лэндкрузерах”, <только> когда в них нет раненых»[892].
Тех, кто пытался добраться до стадиона Амахоро, ожидала смерть на блокпостах или при встрече с патрулями, и спастись от расправы удавалось лишь единицам. Убийства, в том числе крупных политиков и известных журналистов, продолжались. 16 апреля интерахамве убили в квартале Ругенге второго вице-председателя СДП Теонеста Гафарангу[893]. 28 апреля в квартале Агакингиро милиционеры под предводительством Жоржа Рутаганды прочесали дом за домом в поисках тутси и умеренных хуту, устроили проверку удостоверений личности, а затем пригнали «неблагонадежных» к индуистскому храму близ гаража Амгар и там убили[894]. 29 апреля погиб Анастас Серувумба, заместитель редактора газеты «Umbaga», ставший одним из последних погибших оппозиционных журналистов; большинство из них было ликвидировано в первые дни геноцида[895]. Большую опасность для беженцев представляли обстрелы с той и с другой стороны, приводившие к немалым жертвам. Так, в ночь с 18 на 19 апреля руандийская армия обстреляла стадион Амахоро (25 убитых и около 50 раненых)[896], 1 мая РПА – церковь Св. Семейства (12 убитых и 113 раненых) [897]; в ночь с 18 на 19 мая повстанцы подвергли минометному обстрелу центральную больницу Кигали, в результате которого погибло 30 пациентов и многие получили ранения[898]. 25 мая два руандийских медицинских работника были убиты минометным снарядом, неизвестно кем выпущенным по госпиталю МКК[899].
Беженцы, сконцентрированные в нескольких отелях и церковных зданиях, жили в постоянном страхе перед интерахамве. Помимо защиты МООНПР, правда, не всегда эффективной, они могли еще надеяться на спасательные операции РПА, как это случилось в Ньямирамбо 13 апреля, когда повстанцы, услышав сообщение СТМК о якобы скрывавшихся в коллеже Св. Андрея агентах РПФ (признак готовившегося нападения), проникли в квартал и
