смертью меча? Эти штуки, бывает, поколениями дожидаются своих хозяев, затаиваются и ждут часа, когда могут вмешаться. Давай посчитаем, какие нам известны доподлинно? Дюрандаль, Эскалибур, Грейсвандир. Бертранов меч. И Александр Клайгель. Пять. Еще два где-то болтаются.
Артур скосил глаза на рукоять Чайки, отставленной к спинке кресла, но не сказал ничего по этому поводу.
— Но отец-то не был мечом! Ему было двадцать три года, когда он угодил в гости к Люитену. Кем он был в предыдущей миссии? Люитен не сказал бы, что он растерял ВСЮ стаю и что чудом опознал одного, если бы за какие-то ничего не значащие для него двадцать три года до того сам отправил на землю одного из них с этой ролью. Так что двадцать три года назад у него был по меньшей мере один лебедь.
— Ты лучше меня знаешь эту историю, — сказал Черный принц, с любопытством глядя на взволнованного мальчика, слишком маленького для своих девяти лет.
— Я же читал Белую книгу! Нестыковочка тут у Люитена вышла, а он и не заметил.
— Почему бы не предположить, что он просто не был до конца откровенен?
— Я хочу с ним разобраться, — сказал Артур. — Он меня отца лишил, мать в траур загнал. Ей после его отлета жить не хочется. Кто он, черт его возьми, такой?
— Бог.
Артур нервно сцепил пальцы.
— А что, если лебедей — не семь?
— То есть?
— Рядом с Люитеном обретается явно недооцененный персонаж.
Люитен — бог неряшливый и равнодушный. А что ты скажешь о Фалке? Нечего сказать? А почему? Что, если у него есть свои лебеди, хотя бы даже один, созданный тайком и играющий свою партию? Или же лебедей Люитена кто-то перехватил? Что, если Фалк все-таки вмешивается? Или он знает, кто может вмешиваться?
— С какой целью? Метит на высокое место?
Артур пожал плечами.
— Столько вопросов! Неужели никто по ходу Белой книги не удосужился их задать? Неужели я один располагал для этого достаточным временем?
— Ты думаешь, что твоя сказка — это поиски ответов?
Артур кивнул.
— Даже если ты сам — в стае?
Мальчик вздрогнул.
— Искренне надеюсь, что это не так. Для моей сказки я должен быть свободен.
У него были темные волосы, слегка отливавшие на солнце рыжиной, внимательные серые глаза, чуточку вздернутый нос, хрупкое сложение. Никто, пожалуй, не назвал бы его красивым ребенком. Если бы Могущество раздавалось по внешнему признаку, он наверняка был бы обойден. Как и на отце, на нем мог задержаться лишь второй, внимательный взгляд.
— Ты Доблесть видел? — спросил Артур.
— Что?
— Меч. Доблесть Тримальхиара. Тот, что гномы отцу подарили.
— Мельком.
Артур поманил его за собой, и Рэй подошел к стоявшему у высокого стрельчатого окна библиотеки плоскому стеклянному ящику, в котором, словно святые мощи в хрустальном саркофаге, покоился меч, звавшийся Доблесть Тримальхиара. Его гарда была выполнена в виде склоненных свернутых знамен, перевитых золочеными шнурами, и украшенных конскими хвостами пик. Двуручный, обоюдоострый, тяжелый, с прямым лезвием, вдоль которого проходил желоб.
— Что скажешь? — был задан у его локтя напряженный вопрос.
Рэй тщательно осмотрел эту игрушку.
— Я бы не стал его касаться, — сдавленно произнес он. — В нем явно что-то есть. Ты не трогал его?
Артур помотал головой.
— Мне тоже показалось, — признался он. — Как отец принял его, так сразу настал конец всем его Приключениям. Никогда больше не рвался в дорогу. Это мое предположение, конечно. Недаром эта штука зовется Доблестью Тримальхиара, вот только второе слово здесь, кажется, главное.
— Я бы не стал проверять на опыте, — Рэй торопливо отошел в сторону, словно избегая искушения.
— Знаешь, кто за него брался после отлета отца? Ты ни за что не поверишь.
Эта манера прямо смотреть в глаза и без смущения задавать вопросы. Эта сила искренности и доверия. Он и в самом деле второе издание, только изначально занявшее свое место. Знающее свои достоинства и права. Даже жутко.
— Джейн?
Артур усмехнулся.
— Неужели Сэсс?
— Ну да. Она ведь Леди Тримальхиара и правящая Регентша. В Белой книге отец пишет, что она — шкатулка с сюрпризами.
Да уж, от Сэсс не знаешь, чего и ждать.
— Ты ни о чем не хочешь попросить меня? — спросил вдруг Артур.
Рэй долго и пристально посмотрел на него.
— О чем бы я мог просить тебя?
— Ты же воюешь. Против Белого трона и Совета тебе придется туго. А я — Могущественный. У тебя есть основания полагать, что я к тебе расположен. Ты мог бы искать союза, а не только дружбы.
Рэй поглядел в окно поверх саркофага с мечом. Там вздымались бесчисленные купола и башенки Тримальхиара, вились в чистом знойном небе золотые жар-птицы, и стоял неумолкающий гул живого города.
— Это было бы непорядочно по отношению к Сэсс, — сказал он, криво усмехнувшись. — Спасибо, Арти, но я сам буду главным героем своей сказки. Есть и для меня святые вещи, я никогда не приведу в Тримальхиар войну. Если бы ты знал, какие он вкладывал сюда труды. Я управлюсь с эльфами и вместе с тобой буду искать те ответы… А если нет, то считай, что опять победило Добро. Я не помощи приехал просить, а узнать, позволено ли тебе расти независимо.
Артур положил ладонь на его локоть.
— Извини. Это была маленькая провокация. Я уже решил не вмешиваться в распрю, хотя принцесса интересовалась стороной Тримальхиара. Мы решили оставаться нейтральными.
— Весьма свежее решение для исконно Белого города. Можно было ожидать от вас верного служения своему трону.
— От Александра Клайгеля тоже много чего ожидали, верно? И даже, случалось, указывали, что ему надлежит делать? Рэй, если тебя обложат, если тебе некуда будет податься, Тримальхиар примет тебя и никому не выдаст.
Рэй кивнул.
— Мне пора, — сказал он. — Не хочу испытывать терпение леди Регентши. Вдруг и впрямь придется в будущем воспользоваться ее гостеприимством.
Он взял плащ и меч и направился к двери.
— Еще один вопрос, — раздалось за его спиной. — О… Королеве эльфов. Ты ее видишь?
— Да, мы встречались на днях и, наверное, еще увидимся. Она знала, что я собираюсь сюда, и просила рассказать о вас. Что ты хочешь узнать о ней?
Артур слегка замялся.
— Я знаю, что Королева — ничья дочь, ничья сестра. Но она же, все-таки, не совсем настоящая, да?
Улыбка против воли аннексировала лицо Рэя.
— Парень, ты что, ни одного секрета Белой книги не в состоянии оставить в покое? На свете нет более настоящей, чем она.
— Она властвует враждебным тебе народом, Рэй. Ты ведь не обидишь ее, правда?
Улыбка покинула лицо принца Черного трона. Он вернулся от дверей в центр библиотеки, где маленький мальчик требовательно ждал от него ответа.
— Я до смерти обижу любого, кто обидит ее. И не рассматривай это как плату за нейтралитет Тримальхиара.
Глава 6. КРАХ МОГУЩЕСТВА
— Либо старые хроники бессовестно лгут, — сказала Джейн, входя в походный шатер Амальрика и стряхивая с плаща дождевые капли, — либо Черный трон в былые времена собирал армии куда повнушительнее. Обычным делом было, чтобы «от его нечисти в глазах темно».
— Бессовестная ложь старых хроник, как правило, деликатно именуется художественным преувеличением. Однако в былые времена и эльфы не стаивали одни против Тьмы, — недружелюбно отозвался хозяин шатра. — Трон бросил нас на произвол судьбы.
— Я здесь, — напомнила ему Джейн. — Впрочем, таково было решение Совета, принятое квалифицированным большинством. Совет решил, что в данной ситуации целесообразнее предоставить решение конфликта непосредственно втянутым в него эльфам, чем развязывать очередную бойню, в которую
