— Так и передай.
Я все-таки решила помочь. Стала стирать ластиком карандашные наброски. Задела краску и слегка размазала.
— Что ты делаешь? Уйди лучше! — закричал муж и чуть ли не закрыл ватман своим телом.
Он нарисовал замечательный паровоз с вагонами, которые везли буквы — как заголовок. А подзаголовок — «проектная работа» написал прямо на вагонах, как на табличках в настоящих поездах. Было очень красиво.
— Нет, не оценят, — держа кисточку и рассматривая свое творение, сказал муж, — не поймут.
— Ну что ты. Так здорово.
Легли поздно, встали рано. Муж кинулся обводить буквы фломастером.
Сдавать работу отправили няню. Она вернулась расстроенная.
— Светлана Александровна сказала, что все хорошо, только паровоз не нужен. Нужно только название написать и все. Переделать.
Я позвонила мужу. Сказала, что работу зарубили.
— Я так и знал.
— Не расстраивайся.
— Я и не расстраиваюсь. Она хоть объяснила, почему паровоз не нужен?
— Ну, у них свой паровоз.
— А что значит — «оформить»? Что они имеют в виду, когда просят «оформить»?
— Надо, наверное, рамочку нарисовать, — высказала предположение я.
— Я не буду рамочки рисовать. Это же примитивно! — кричал муж в трубку.
— Хорошо, не надо. Мы сами что-нибудь придумаем.
— Да, вы придумаете. Конечно…
— Чего ты обижаешься?
— Я не обижаюсь. Паровоз им мой не понравился… Да никто до такого оформления не додумался бы. Это же идея. Настоящая.
— Там еще многоточие нужно было поставить.
— А у меня вместо многоточия труба и дым из трубы. Неужели это не понятно? Три точки любой дурак нарисует. А я дым придумал.
— Мне очень твой паровоз понравился. Я его сохраню.
— Нет, выброси, чтобы я и не видел. Порви и выброси.
— Ну перестань. Ты самый талантливый, самый умный.
— Не надо меня уговаривать.
— Я не уговариваю.
— И успокаивать меня не надо. Ты специально так говоришь.
— Нет, не специально. Я правда так думаю.
— Все, пока, мне работать надо. Паровоз им мой не понравился… Рамочки им нужны…
19 ноября Как запылесосить и намылить тетрадь
Вася пришел из школы сумрачный.
— Как дела? — спросила я.
— Нормально, — буркнул он. — Хватит меня спрашивать, ты каждый день спрашиваешь, как дела. Какие в школе могут быть дела? Я что, каждый день должен придумывать, как у меня дела?
— Что-то случилось? — спросила я няню.
— Да нет, все нормально, — пожала плечами она и ушла на кухню.
Позвонил муж.
— Как у вас дела? — спросил он.
— Нормально, — ответила я.
— А поподробнее?
— Ну какие у нас могут быть дела? Не могу же я придумывать каждый день, — буркнула я.
— Что случилось-то?
— Ничего. Вася сердитый пришел и не рассказывает. Знаешь, я тут по телевизору услышала совет психолога — нельзя спрашивать ребенка про школу в первые сорок минут после его возвращения из учебного заведения. Как ты считаешь, это осмысленно?
— А-а? Через сорок минут позвонить? — Муж пытался говорить и работать одновременно.
— Нет, не надо. Все в порядке. Пока, — сказала я.
Вася тем временем достал из шкафа пылесос и приделывал щетку к шлангу.
— Вась, ты чего? — спросила я.
— Я буду пылесосить, — ответил ребенок, — в своей комнате. Только ты дверь закрой. Не мешай.
— Какой ты у меня молодец, — сказала я, помогла ему прикрепить щетку и вышла, аккуратно прикрыв дверь.
Няня варила суп, я работала, мирно гудел пылесос.
— Что-то он долго возится, — сказала няня.
— Наверное, хочет, чтобы было чисто.
— Может, посмотреть? — предложила она.
Мы зашли в комнату. Вася сидел над разобранным до последней трубы пылесосом.
Пакет с мусором был вывален на ковер. Рядом аккуратной стопкой лежали тетради.
Вася внимательно разглядывал внутренности пылесоса.
— Вась, ты чего? — спросила я.
— Тетрадь не пролезает. По русскому, — ответил ребенок, — наверное, потому что пылесос маленький. А бывают большие?
— Бывают. А зачем ты тетрадь в пылесос запихнул? — ахнула я. Из одной трубы торчала скрученная в трубочку тетрадка.
— Она все равно дальше не проходит. Застряла, — объяснил ребенок.
— Зачем?
— Да надоели мне эти домашние задания. Пишешь, пишешь, а тетрадь не заканчивается.
— А ты думаешь, что если тетрадь закончится, то и домашние задания не надо будет делать?
— Ну да.
— Нет, Васенька. Когда одна тетрадь заканчивается, заводят новую.
— Правда?
— Правда.
— Какой ужас.
Так я обычно говорю: «Какой ужас». В устах ребенка это звучит действительно впечатляюще.
Тетрадь вытащили. Пылесос убрали. Вася сел за уроки. Зашла через некоторое время. Он сидел за столом, держал в руках фигурки рыцарей и долбил одного рыцаря другим.
— Почему ты уроки не делаешь? — спросила я.
— Ручка не пишет, — ответил он.
— Возьми другую.
Согласно требованиям учительницы, у Васи в пенале всегда лежат две ручки и на письменном столе еще три. Сын взял другую ручку и склонился над тетрадью. Я вышла. Захожу еще через пять минут. Рыцарь продолжает долбить копьем недруга.
— Вася, ну в чем дело?
— Опять не пишет, — ответил он.
— Не может быть. Что ты выдумываешь?
— Сама попробуй.
Я взяла ручку. Попробовала на листочке — правда, не пишет. Другая писала, но плохо.
— А эти?
— Тоже не пишут.
Ручки писали замечательно.
— Ничего подобного.
— Дай мне другую ручку. Папину.
Спорить мне не хотелось — проще было дать ручку.
— Она неудобная. Толстая, — сказал Вася.
Дала свою.
