Теперь она пожала ему руку очень долгим и крепким пожатием. Его взволновало это молчаливое признание, и, внезапно охваченный прежней страстью к этой взбалмошной и милой мещаночке, которая, быть может, действительно любила его, он подумал: «Завтра же пойду к ней».
Как только Жорж остался вдвоем с женой, она весело и искренно рассмеялась и сказала, прямо смотря на него:
— Тебе известно, что ты внушил страсть госпоже Вальтер?
Он недоверчиво сказал;
— Ну, что ты!
— Право, уверяю тебя. Она говорила со мной о тебе с безумным восторгом. Это так странно с ее стороны! Ей хотелось бы найти для своих дочерей таких мужей, как ты!.. К счастью, для нее самой это неопасно.
Он не понял, что она хотела сказать:
— Что значит — неопасно?
Она ответила тоном женщины, убежденной в правильности того, что она говорит:
— О! Госпожа Вальтер — одна из тех женщин, о которых никогда не услышишь никакой сплетни, — понимаешь, никогда. Она неприступна во всех отношениях. Мужа ее ты так же хорошо знаешь, как я. Но она — другое дело. Она сильно страдала от того, что вышла замуж за еврея, но осталась ему верна. Это честная женщина.
Дю Руа удивился:
— Я думал, что она тоже еврейка.
— Она? Вовсе нет. Она — патронесса всех благотворительных учреждений квартала Мадлен. Она даже венчалась в церкви. Не знаю только, крестился ли ее муж, или духовенство посмотрело на это сквозь пальцы.
Жорж пробормотал:
— Значит, она… она в меня влюблена?
— Положительно и окончательно. Если бы ты не был женат, я бы тебе посоветовала просить руки… руки Сюзанны… не правда ли, — ведь она лучше Розы?
Он ответил, покручивая усы:
— Мать еще тоже недурна.
Мадлена рассердилась.
— Знаешь, мой милый, если ты думаешь о матери, то могу только пожелать тебе успеха. Но за нее я не боюсь, она уже вышла из того возраста, когда можно впервые согрешить. За это надо было браться раньше.
Жорж подумал: «Неужели я и в самом деле мог бы жениться на Сюзанне?»
Потом пожал плечами: «Что за чепуха!.. Разве отец ее согласился бы на это!»
Однако он решил отныне обратить внимание на отношение к себе г-жи Вальтер, даже не задавая себе вопроса, что это может ему дать.
Весь вечер его преследовали воспоминания о связи с Клотильдой, нежные и чувственные воспоминания. Он вспоминал ее проказы, милые шутки, свои веселые прогулки с нею. Он думал: «Она, право, очень мила. Завтра же пойду к ней».
На следующий день, после завтрака, он действительно отправился на улицу Вернейль. Та же горничная отворила ему дверь и с фамильярностью прислуги небогатого дома спросила:
— Как поживаете, сударь?
Он ответил:
— Отлично, деточка, — и прошел в гостиную, где чья-то неопытная рука играла гаммы на фортепиано. Это была Лорина. Он думал, что она бросится ему на шею. Но она важно встала, церемонно, как взрослая, поклонилась и с достоинством удалилась.
У нее был вид оскорбленной женщины, и это поразило его. Вошла мать. Он взял ее руки и поцеловал их.
— Как часто я думал о вас, — сказал он.
— И я тоже, — ответила она.
Они сели. Улыбаясь, глядя друг другу в глаза, они чувствовали желание поцеловаться в губы.
— Моя дорогая, маленькая Кло, я люблю вас.
— И я тоже.
— Значит… значит… ты на меня не очень сердилась?
— И да, и нет… Я была очень огорчена, а потом я поняла твои побуждения и сказала себе: «Не беда! не сегодня — завтра он вернется ко мне».
— Я не смел прийти; я не знал, как ты меня примешь. Я не смел, но страшно хотел прийти. Кстати, скажи мне, что с Лориной? Она со мной едва поздоровалась и ушла с рассерженным взглядом.
— Не знаю, но со времени твоей женитьбы с ней нельзя говорить о тебе. Мне, право, кажется, что она тебя ревнует.
