— …По её длине можно судить о продолжительности жизни, и главных событиях, ожидающих человека на его жизненном пути, — продолжала профессор.
— Н-да, судя по твоей руке, Гарри, у тебя скоро начнётся раздвоение личности, — скептически заявила Валькери.
Гарри посмотрел на свою руку. И точно, его линия жизни раздваивалась почти ровно попо-лам. Он недоумённо хмыкнул.
Трелони тем временем прошла по классу и направилась к ним. Гарри заранее внутренне сжался.
— Могу ли я взглянуть на вашу ладонь, мистер Поттер?
Гарри слегка пожал плечами и протянул руку. Трелони взглянула на неё и судорожно вздох-нула.
— Вас ожидает тяжёлый выбор в недалёком будущем. Если вы выберете путь добра, то он приведёт вас к смерти.
Парватти и Лаванда охнули и с жалостью посмотрели на Гарри, словно тот уже лежал на смертном одре.
— А если нет? — раздался в тишине голос Валькери.
Трелони посмотрела на неё с таким видом, будто только что её заметила.
— Вы что-то спросили?
— Я спросила, что будет, если он не пойдёт по пути добра? Что, если он изберёт другую доро-гу?
Трелони снова глянула на ладонь Гарри. Её и без того огромные глаза расширились до разме-ров тарелок. Про себя Гарри отметил, что профессор внезапно стала ужасно похожа на Добби.
— Если он выберет другой путь… — голос Трелони дрожал. — Если он изберёт иную дорогу… то смерть ожидает всех нас.
Всем в классе стало не по себе. Обычно предсказания о смерти носили у Трелони локальный характер — Гарри. Но в таких широких масштабах она о смерти не говорила ещё никогда.
Профессор выпустила руку Гарри и отступила от них на шаг. Видно было, что она потрясена до глубины души.
— А что вы видите на моей руке? — вновь нарушила молчание Пэнтекуин.
Трелони с недовольством посмотрела на неё, словно укоряя за такое небрежное отношение к предсказанию о смерти такого количества народа, но всё же взглянула на ладонь Валькери и внезапно замерла.
— Что там? — с интересом спросила Пэнтекуин.
Трелони взглянула ей в глаза. Руки прорицательницы дрожали.
— Я вижу смерть, — прошептала она.
— Снова? — негромко поинтересовался Рон у Гарри. — Может, она у неё на очках нарисована — вот и мерещится повсюду?
Гарри не улыбнулся. Он напряжённо смотрел на Трелони. Та умолкла и с усилием сглотнула, а затем продолжила:
— Я вижу кровь… много крови… убийства… их очень много… они уже были и будут новые… Вам придётся тоже сделать свой выбор. На одной его стороне смерть будет ждать того, кто вам дорог… на другой — гибель будет грозить всему миру… — она умолкла, с ужасом глядя на Валькери.
Реакция Пэнтекуин на это заявление была очень странной — она не удивилась, не испугалась — только внимательно посмотрела на свою ладонь и медленно кивнула головой, словно отвечая невидимому собеседнику.
— Урок окончен, — слабым голосом сказала Трелони. — Можете идти.
Она прошла через класс, тяжело упала в своё кресло, закрыв лицо руками, и замерла в такой позе. Тихо, стараясь не шуметь, ученики осторожно выскользнули из класса. И лишь после того, как они вышли, раздался негромкий шёпот. Многие со страхом смотрели на Гарри и Пэнтекуин.
— Ну что ж, — с преувеличенно-бодрым видом сказал Рон, — по крайней мере она сегодня не предсказала ничего особенного — опять смерть кругом. Так что вероятность девяносто девять и девять десятых процента, что она, как всегда ошиблась.
— А почему не сто? — спросила Валькери.
— А на всякий случай, — ответил Рон. — Ну пошли, а то на трансфигурацию опоздаем.
На уроке МакГонагалл не произошло ничего необычного. Все сидели тихо, и почти никто не засмеялся даже после того, как в попытке превратить паука в котёнка, Симус получил странное мохнатое существо с четырьмя большими зелёными глазами и восемью короткими, мохнатыми лапками. МакГонагалл заметила подавленное настроение учеников, но это не помешало ей задать настолько огромное домашнее задание, что все предсказания Трелони об апокалипсисе были забыты до лучших времён.
… — Мне тяжело, отец. Неужели нет другого выхода? Я боюсь, что не справлюсь — слишком много во мне от человека. Я теряю контроль над своими чувствами — мне жаль их, отец. Разве их смерть необходима? Неужели даже я ничего не могу изменить? Мне страшно за них, отец…
Ночная тьма надёжно скрывала её от людских взглядов. Её крылья с тихим свистом рассека-ли воздух, и редкие полуночные птицы испуганно шарахались в сторону, услышав этот негромкий звук.
Внизу, на поляне посреди Запретного леса, стоял кентавр, подняв глаза к небу. Он заметил быстро промелькнувшую в облаках тень, и печально улыбнулся, говоря сам с собой.
