- Допустим, - склонил голову набок Третий, - но зачем тебе браться за это дерьмо? Несколько лет прошло, живи спокойно и ни во что не ввязывайся.
- Надо, - безапелляционно рубанула я рукой.
Неужели не понимает, что мне необходимо отомстить. Просто для того, чтоб жить дальше. Такие мрази, как те двое, просто не имеют права топтать землю. Не имеют и всё. Даже если потом я сгнию в тюрьме, или психушке, мне надо. Позарез.
- Что же, твоя просьба ясна. Теперь хотелось бы услышать предложение. Как ни крути – это мои сослуживцы. Почти что друзья. Жаль, что укурки.
- Двести тысяч. В зарубежной валюте, разумеется.
Я ждала этого вопроса. Ради него я горбатилась над бумагами, ради него согласилась вести черную бухгалтерию, после чего шеф буквально готов был носить меня на руках.
Вдруг оказалось, что я мстительная, злобная дрянь с криминальными наклонностями, готовая вкалывать как проклятая, только бы пристрелить двоих ублюдков, поломавших мне жизнь. Впрочем, с учетом того, что я научилась принимать свои недостатки философски, знание это ощутимого урона не нанесло.
А вот реакция Третьего – она меня снова удивила.
На мое предложение он рассмеялся. От души: громко, со вкусом.
Неужели мало? Понятно, ему нелегко предавать друзей – кодекс чести и все такое, но двести тысяч долларов…
- Как банально, девочка. Чего-чего, но денег мне и своих хватает за глаза, - отсмеявшись, ответил Третий.
- Тогда чего ты хочешь? – нахмурившись, поинтересовалась я.
Третий пугал нелогичностью, абсолютным равнодушием к деньгам – ведь такая сумма любого бы привела в восторг. Но, мужчина напротив смотрел на меня спокойно, без азарта в глазах, только искорки веселья догорали где-то в глубине зрачков. Тогда я впервые подумала, что ничто не мешает ему указать на дверь, выставив, таким образом, меня за порог – вон из своего дома, памяти, жизни.
- Дай-ка подумать, - сделал он театральную паузу, - всё, что я мог бы хотеть, у меня уже имеется.
- Выходит, заинтересовать тебя нечем, - протянула я и опустила глаза.
Как ни крути, а такого исхода не ожидала, и принимать поражение было обидно. И все же, не смотря на нарастающий в груди ком, я не стала унижаться: молить, просить, а переборов досаду, всего лишь бодро улыбнулась Третьему на прощание.
Затем вышла из кухни. Подобрала валяющееся пальто, накинула его на плечи и присела обуваться.
- И далеко собралась? – через мгновение спросил появившийся следом, Артем.
Отвечать не сочла нужным. От обиды казалось, что вот-вот умру, если перестану собираться.
- Я спросил – далеко собралась? – он наклонился, отобрал обувь из рук и зло зашвырнул ее куда-то вглубь коридора.
- Какого черта? – выпрямилась я и зло уперлась Третьему в грудь руками.
От досады чертовски хотелось плакать. Даже не так. Хотелось выть. Вот бы оказаться в машине, неспешно тронуться с места, а потом разогнаться на пустой трассе до свиста в ушах. И кричать, во весь голос кричать, пока не откажут связки. И чтобы не заканчивалась дорога и эта сумасшедшая езда! Пусть пропадом исчезнет память, прошлое, и эта дикая ночь наедине с Третьим.
- Я вспомнил, что кое-чего у меня нет. И я готов выменять это на адреса тех двоих придурков.
- И что же это? – отвлекшись на мысли и тепло его тела, что грело ладони, с некоторой заминкой, поинтересовалась я.
Третий улыбнулся краешком губ и ответил:
- Это ты. Я хочу тебя.
***
С минуту я смотрела на него недоуменно. Казалось бы, пора привыкнуть к тому, что Третий мастак на неординарные деяния, но это было слишком. Слишком абсурдным оказался ответ, слишком невероятным.
- Ты спятил? – других версий априори не было.
- Почему сразу спятил? Просто ничего другого мне не надо, - Третий сложил руки на груди.
- И что я должна буду делать? Мыть полы и посуду, заниматься с тобой сексом? Что это вообще значит – хочешь меня. Меня как женщину,
