обманется. Иначе говоря, надо уметь предсказывать с достоверностью действия личности.
Достоверность всякого опыта, как чужого, так и своего, как я уже говорил, основывается на достоверности воспоминания. Достоверность опыта других, т. е. всего общечеловеческого знания, основывается на достоверности предсказания поступков других и не может быть больше этой достоверности. Как бы ни казалось шатким это основание, все науки покоятся на нем.
Кратко обобщая эти рассуждения, я скажу, что достоверность моих знаний зависит от достоверности моих воспоминаний о своей жизни и моих предсказаний о чужой (может быть неясно, почему я говорю, что надо предсказывать действия других. Поясню примером: я читаю сообщения некоего ученого о его путешествии. Я вспоминаю, что знал его несколько лет тому назад и мог предсказать, что он будет правдив. Значит, мое доверие его сообщениям основывается на моем предсказании о нем).
Отсюда ясно, что расширение знания требует постижения личности и ее будущих действий.
4. Указанное постижение возможно. Существует важный онтологический закон, который можно назвать законом личности; благодаря этому закону возможно адекватное постижение личности в том отношении, в каком это нужно для расширения знания.
Закон этот я излагаю здесь в отрывочных набросках.
5. Самым замечательным свойством личности является то, что, чем она совершеннее, тем более точное и достоверное знание можно иметь о самом существе ее, т. е. о самом глубоком и удаленном, о самом недостижимом и сокровенном — и тем меньше можно сказать о самом близком, лежащем на поверхности личности, где она касается материи, т. е. мира низших монад. Проверим на примере, нисходя сверху вниз.
Абсолютно совершенная личность — Христос. Мы имеем самое точное знание о Его сущности, точнее, о направленности Его личности. Мы знаем, что Он не оставляет нас, не отвращает своего внимания от нас ни на одно мгновение нашей жизни; мы знаем, что Ему можно довериться безусловно, и мы знаем, что Он знает, что мы Ему доверяемся, и тогда особенно нам внимает. Но, несмотря на такое знание наше о Нем, мы не можем знать, как поступил бы Он в том или ином отдельном случае. Никто даже из ближайших учеников не мог предсказать всех ответов Христа недобрым вопрошателям, с которыми он часто сталкивался. Ответы Его о грешнице, о дани кесарю, о воскресении мертвых и жизни будущего века и т. д. совершенно неожиданны. Они исходят из его творческой свободы.
В отношении святых мы уже менее знаем их существо, но зато несколько больше можем предсказать их действия. Наконец, что касается не святых, а просто хороших людей, мы не можем на всю жизнь безусловно определить направление внимания такого человека, познать сущность его, из которой вытекают склонности его воли и поручиться безусловно, что никогда не придется оплакивать его падение (гибель?); однако, вместе с тем, мы можем довольно точно сказать, если мы знаем его, как он поступил бы в том или ином случае жизни.
Таким образом, знание о личности вообще, а тем более о сравнительно совершенной личности, какова личность человека, отлично от знания о вещи. Вещью, как было сказано, именуется чувственное представление. Особенность знания о вещи та, что здесь возможна точная рациональная дедукция всех ее свойств. Знать окружность или эллипс значит быть в состоянии предсказать все свойства, какие эта фигура проявит при пересечении ее прямыми или кривыми линиями, значит уметь наперед точно предсказать все ее отношения ко всем линиям и фигурам, ее, так сказать, математическое поведение во всех обстоятельствах. Уже менее точны предсказания там, где есть личное, хотя бы в химии — хоть и возможно предсказывать реакции химических элементов, но здесь уже случаются неожиданности. Нельзя думать за атом, как можно думать за эллипс. В нем уже возможно открытие всяких непредсказуемых тайн. То, что в атоме является в почти незаметном зачатке, в полноте раскрывается в личности святого. В святом вполне раскрывается личность человека и становится очевидно различие знания о вещи и о личности. Постижение святого — в познании неизменной гениальности его действий, в изумлении неисследимости его богатств, в убеждении о непредсказуемости его творчества.
6. Чем совершеннее личность, тем яснее и отчетливее ее сущность, ее духовный характер, если можно так сказать, или, лучше всего — тем яснее и отчетливее для тех, кто желает видеть, ее идея, определяющая место в Царстве Божием. Эта идея налагает печать необходимости на все действия личности — все действия Христовы необходимо благостны, они не могут быть иными; но именно эти действия, то есть то, что связано необходимостью, и невозможно предсказать, потому что они безусловно свободны. Они — творчески свободны; действия эти — творчество личности и они неожиданно являются из той безмерной сокровищницы тайн, которой обладает каждая личность, сказал я; но отсюда можно заключить, что сокровищница эта существует, что было бы неверно. Ибо существующее доступно созерцанию, как таковое; неверующему можно сказать: «приди и виждь»; но тайна, пока не явлена, не существует для нас. И, вместе с тем, она есть, ибо кто приходит и видит явление тайны, верит, что источник неисчерпаем и говорит: «Господи, камо идем? Глаголы живота вечного имаши». Это сокровище тайн — это как бы чистое бытие, точка сочетания небытия и бытия или творческая свобода.
Итак, чем совершеннее личность, тем сильнее ее действия проникает святая необходимость и тем таинственнее ее творческая свобода. Это положение вполне точно и может быть обращено.
Изложенный закон как бы располагает в одну лестницу личности по их совершенству. Однако нужно добавить, что не все личности могут быть мысленно поставлены на этой лестнице. Есть существа, вовсе не стоящие на ней, даже внизу. В самом деле, есть дурные люди, коих существо можно — если не человеку, то Богу, а также и человеку по откровению Божию — видеть насквозь и познать как злое. Святой человек проникнут святой необходимостью, она направляет его свободную творческую деятельность. Средний человек, если он имеет благое произволение, то падает, то восстает;
