Молодого криве Йомантаса тоже привлекли к делу. Кроме как поить молоком священных ужей, парень еще неплохо знал русский, тот его диалект, на каком говорили в Пскове. Это все и решило! Потеряв первую группу убийц, доверенное лицо Войшелка, боярин Таутвидас с родовым прозвищем Дудочка – Скудучай, неспешно отправил вторую и теперь уж, верно, подумывал и о третьей. Не мытьем, так катаньем, ага.
Йоманатас, к слову, с побегом не торопился. Несмотря на свою молодость, он вообще не любил спешить, особенно в каком-нибудь важном деле. А еще молодой жрец очень уж дрожал за свою шкуру, и даже, сидя в заточении, старательно продумывал, что бы такого рассказать Даумантасу. Что-то эдакое, необычное, якобы увиденное во снах. Парень далеко не глупый, Йомантас сразу понял: именно в них, в этих его снах – все и дело! Именно поэтому и пощадил его Довмонт-князь.
Увы, подобные необычные сны жрец видел редко, даже особенно их и не запоминал. Потому что и запоминать-то было нечего! Не сны, а какие-то отрывистые картинки. Странно одетые люди, огромные дома, повозки без лошадей. Все это пугало. Йомантас даже пару раз принес в жертву богам трех белых куриц. Однако не помогло – все равно так ничего и не понял в этих своих снах. Хитрый жрец знал лишь одно – они как-то связаны с Даумантасом, которого он тоже видел во снах и запомнил. Самого князя запомнил и его спутницу… или жену – красивую молодую деву в срамном одеянии, каких-то куцых штанишках, совсем не закрывающих ноги. Это кем же надо быть, чтоб вот так бесстыдно на люди выйти?
Совершить побег оказалось легко, легче, чем думал Йомантас. После отъезда князя и его верных людей к Раковору, никто за узником особенно не следил и запирали его на засов лишь на ночь. Все остальное время молодой жрец спокойно гулял по обширному двору и даже пару раз выходил за ворота, правда, к обеду всегда возвращался, так что стражники и слуги к его виду привыкли. Особых надежд на то, что князя убьют в походе, Йомантас не питал, а потому сразу же после отъезда Довмонта принялся готовиться к побегу.
Собственно, сложность представлял не сам побег, а то, куда потом деваться? Пробираться обратно в Литву что-то не очень хотелось, Скудучай- боярин спросил бы строго – почему вернулся, не исполнив приказ великого князя? Почему подлый убийца Даумантас до сих пор жив? И что мог ответить на то Йомантас? Литва – не вариант, нужно было искать что-то еще… скажем, Новгород или Владимир, Суздаль… или даже Рига, Дерпт – куда б не смогли дотянуться длинные руки великого литовского князя. Опять же, если какое-то время жить в тех местах, так надобно прикинуть – на что? Одиночке не выжить, ясно, значит – пристать к какой-нибудь ватаге, артельщикам. Куда и к кому можно податься изгою? Само собой – в послушники, в монахи…
В монахи Йомантасу что-то совсем не хотелось, все-таки он был жрец и побаивался мести своих древних богов. Да и скучновато в монахах, если уж откровенно. Работать во славу чужого бога не покладая рук, денно и нощно молиться и класть поклоны – нет, все это вовсе не привлекало хитрого парня. Податься в бродячие артели, к плотникам или каменщикам… так там работать придется, вкалывать, что тоже не хотелось, да и дела жрец никакого не знал. Умел только возносить требы… и еще играть на маленьких деревянных колокольчиках – скрабалай – с трещотками и без. Обычно Йомантас играл на таких по большим языческим праздникам, а иногда – на свадьбах… Нехудо так играл…
Вот тогда-то парня и осенило! Как только про колокольчики вспомнил. Скоморохи! Вот куда и податься на первое время, со скоморошьей ватагой уйти… а там видно будет. Скоморохов Йомантас приметил еще на Крещение – кувыркались в масках да вывернутых тулупах на площади, играли на дудках, пели… Дева там еще была красивенькая – светлые волосы, миленькое тонкое личико, большие голубые глаза… Где искать скоморохов, Йомантас знал. Да их и искать-то не надо было! Почитай, каждый день на торгу преставление давали.
За скоморохами узник и пошел. Посмотрел представление да зашагал следом. Знал – ватажники люди вольные, а вот где те живут – не ведал. К радости беглеца, скоморошье пристанище оказалось не так уж и близко от города. На берегу Великой-реки сложена была бревенчатая полуземлянка- избенка. Вокруг кусты густые, ольховник с вербой, и совсем рядом – лес.
Собравшись с духом, постучался Йомантас в избенку, да с порога бухнулся на колени – не гоните, мол. На вопрос – кто таков, отвечал то, что придумал: беглец с земель орденских, рыцари-собаки примучили вконец, вот и пошел по миру горе-злосчастие мыкать. За приют готов все, что угодно: дровишки заготовлять и все такое прочее.
– Дровишки мы и сами заготовим, ништо, – хмыкнула голубоглазая дева. – А что ты еще умеешь? Ну, песни петь или еще чего?
– На колокольцах играю, – жрец застенчиво опустил глаза. – Из дерева вырежу… да трещотки…
– Трещотки и у нас есть! – живо заинтересовался скомороший староста, патлатый, с кудлатой бородищей почти до самых глаз. Все кликали его почтительно – Старче, однако слишком уж древним староста вовсе не выглядел, даже вон патлы не седые, а черные.
– Трещотки есть, и колокольцы сыщутся. Правда, не деревянные – медные. А ну-кось, дайте-ка ему, робяты…
Сыграл Йомантас от души. Как играл для богов, когда тем приносили жертвы. Скоморохам понравилось, лишь девчонка – Маруськой ее звали или еще – Машенькой – хмыкнула, да попросила «малость повеселее». Беглец не кобенился, плясовую сыграл. Так вот и приняли его в ватагу, маску-личину сладили, и стал бывший криве с ватагой по дворищам таскаться, представления устраивать, на колокольчиках да трещотках играть. Не сказать, чтоб все это Йомантасу сильно по душе пришлось… однако все ж сам себе хозяин. Не надобно думать-гадать – а ну, как князь вернется – и что? Что еще он узнать захочет? Не вздумает ли казнить от греха?
Булгарский купец Али-Адбрахман сторговал почти четверть полона, пригнанного из ливонских и латгальских земель. Торговался, но особенно за ценой не стоял, не скупился, знал – за красивых мальчиков и юных светловолосых девственниц в Орде дадут такую цену, что окупится всё! К тому же купец спешил
