Купец юному Альбрехту не понравился. Да и как может понравиться работорговец? Толстый, похожий на жабу, с круглой физиономией сварливой и алчной бабы, торговец все же показался человеком не злым. Отправив слугу, разговаривал с отроком ласково, угощал… Говорил, говорил что-то непонятное, сверкая маслеными глазками… А потом вдруг прижал к себе, полез потными руками под рубаху…
В ужасе отпрянув, Альбрехт схватил висевший на поясе работорговца купца кинжал…
Красавица Рогнеда осадила коня на берегу покрытой снегом реки, поправив на голове беличью шапку, окинула зеленым взором идущий по замерзшему льду караван – возы и кибитки.
– А людишек купчина прикупил богато, – хмыкнула юная атаманша.
Гарцевавшие рядом разбойники почтительно молчали. Лишь один – чернобородый мужик с угрюмым взглядом – напомнил о дополнительной страже.
– Справились бы и со стражей, – Рогнеда презрительно усмехнулась. – Только этот вот караван нам ныне без надобности. Абдурахман-купец живым товаром торгует. Ну, отобьем – и где нам товар сей держать? Померзнут все, да и с продажей – морока. Не-ет, ордынцев лучше на подходе щипать. Когда у них злато, да паволоки, да самоцветы. А живой товар – что? Уходим пока. Сегодня еще тверские гости пожалуют… вот их и посмотрим!
Атаманша схватила поводья, заворачивая коня к лесу… как вдруг кто-то из разбойников закричал:
– Ой, краса наша! Ты глянь, глянь только.
Рогнеда вмиг повернулась, сверкнув дивными изумрудными очами и удивленно хмыкнула:
– Похоже, бежит кто-то.
– Небось, невольник из каравана сбежал! Смельчак… на верную смерть. Зимой-то! Вон, в рубашонке одной…
– Чего ж не гонятся за ним?
– Так еще толком и не увидели… Да и нас, верно, боятся.
– Ничего. Сейчас возьмут на стрелу.
– Ежели он до ракитника добежит, так и не успеют…
– Ой, гляди-гляди!
Беглеца, наконец, заметили. Полетели вдогонку бегущему стрелы. А тот, молодец, рвался к ракитнику со всех ног! Единственное спасение, и то – только на время. Потом-то все одно – замерзать.
Тем не менее невольник уходил… уже не достать было стрелою, спрятался в густых зарослях, укрылся… Впрочем, тут же к ракитнику с гиканьем поскакали трое!
– А ну – туда! – сжала губы разбойница. – Туда все – живо! Поможем бедолаге, ага…
Сечи никакой не случилось. Завидев разбойных, всадники бросились обратно к каравану, уже показавшему свой хвост где-то далеко на излучине. Беглец же…
– Здесь, здесь он где-то. В кустах прячется. Ищите лучше, ага…
– Да вот же он, госпожа наша!
– Ой… – спрыгнув с коня, Рогнеда всплеснула в ладоши. – Малой-то какой. Совсем еще отроче. Ты кто такой-то? Что-что? Альбре-ехт… Так ты немец!
Обернувшись, атаманша махнула рукой:
– Давайте-ка его на коня. Да плащом накройте, вон, дрожит весь. Тоже мне – Альбрехт… ага.
Глава 6
Стоял конец апреля, и мокрая весна постепенно уступала свои права близкому лету. Уже отбежали ручьи, и снег почти весь растаял, лишь в лесах да по урочищам еще лежали черные сжавшиеся сугробы. Постепенно просыхали дороги, тем более что последние дни выдались теплыми, солнечными. Вымахала почти в полный рост молодая травка, покрылись зеленью луга, и серебристые соцветия пастушьей сумки щекотали вымя коров, уже выгнанных на выпасы.
– Но! Но, Горька, куды? Куды, задерит твою рога!
Юный пастушок Фимка дело свое знал. Тощий, с копною белобрысых волос и большими серовато-зелеными глазами, восторженно смотрящими на мир, к тринадцати годам отрок уже зарекомендовал себя, как человек, которому можно спокойно доверить стадо. Вот и выбрали парня в пастухи на сельском
