Да, это действительно современный российский способ творения права, правда, вовсе не оригинальный. Конечно, иного метода законотворчества при ускоренном переходе к рынку трудно себе было представить и ГК здесь лишь наиболее фундаментальный и качественный по исполнению и профессионализму пример в длинном ряду важнейших законов новой России. Разумеется, будучи блестящим произведением эклектического метода и «планетарной» юридической мысли, Кодекс сразу же воспарил над жизненными реалиями российского гражданского оборота и стал, в основном, нужен лишь в том узком, ограниченном значении сугубо «оформительского» документа, в том числе для прикрытия «теневых» акций по переделу собственности, обретению природных богатств, формальной легализации «теневых» коммерческих акций[616]. Можно сказать, что коррумпированная элита, продажная власть приспособили под свои интересы хороший закон и даже в целом – написанное таким же методом умными демократическими юристами прогрессивное право России. Но, может быть, в таком гигантском отрыве от реальных условий, действительно национальных приоритетов в регулировании социально-экономических и политических отношений и состоит шанс для беззастенчивой элиты к профанации реального правопорядка? В чем состоит роль отечественной юриспруденции: писать на престижный заказ «хорошие» законы или формулировать реалистичные и действенные институты национального правопорядка? Сложность переходного периода в России ставит закономерный вопрос: в чем заключается адекватность стиля национального права? В его блестящей форме, «не худшей, чем у других», или в способности учесть и выразить потребности конкретной правовой культуры, опереться на ее традицию, вывести на собственный путь к стабильному рынку, социальной, в том числе предпринимательской активности?
Конечно, при нынешнем уровне правовой информированности, техническом совершенстве законодательных и справочных баз данных, в том числе зарубежных, значительно облегчается изучение и учет международного опыта правового регулирования и в целом законопроектной работы. Это действительно полезное и замечательное достижение современного нам времени, позволяющее «не изобретать велосипед» там, где в этом нет необходимости. Но эти возможности могут быть по настоящему продуктивными только как стимулы развития национальной юридической мысли, при учете огромной, в том числе стадиальной, специфики российского общества. В противном случае они таят опасность ускоренного политического законотворчества, форсированных кодификаций, маскирующих истинное состояние юридической науки и законодательной культуры. Далеко не случайно, что уже более десяти лет Государственная Дума России не принимает закон о нормативных правовых актах, что позволило бы сделать законотворческий процесс хотя бы в минимальной степени прозрачным и профессиональным, по крайней мере, в правовом отношении. Как верно заметил голландец Ван Эрп по поводу законодательных сравнений, «проблема заключается в том, что право не должно рассматриваться компаративистом как автономный мир, в котором предпринимаются усилия по достижению серьезных выводов исключительно путем логической аргументации и сравнения формальных норм (установленных законом, установленных судами или включенных в стандартные контракты)»[617].
Таким образом, для того, чтобы определиться в правовой природе российского права и, соответственно, продолжить исследования этого аспекта глобальной правовой типологии, недостаточно традиционных технико-юридических и даже социально-экономических критериев. Историческая и этнокультурная специфика России, других восточноевропейских стран требует учета в компаративистских исследованиях в качестве фактора дифференциации правовых семей в большей степени, чем это было ранее, стилевых, этноправовых и культурно-исторических особенностей правового регулирования.
Введение таких критериев показывает, что в сфере права социалистическая система была весьма неоднородной: в нее входили страны, принадлежащие к разным культурно-историческим общностям: славянской, западноевропейской, восточной. Поэтому в настоящее время не может идти речь о каком-то огульном, коллективном «возвращении» всех «новых» восточноевропейских государств в лоно романо-германской правовой культуры. Для одних это будет нормальным, закономерным процессом продолжения своей политической и правовой идентичности (Восточная Германия, Польша, страны Балтии), хотя и здесь далеко не все ясно и очевидно до сих пор; для других такое решение станет противоестественным вмешательством в их историческую судьбу, чреватым элиминацией этносоциальной специфики правовой культуры.
Категория российской правовой системы отражает целостный правовой феномен, имеющий глубокие национальные, духовные, исторические и социальные юридические основания в правовой культуре России и ряда восточноевропейских стран. Восточные и южные славяне, имевшие уже в VI–IX вв. свои государственные образования, сформировали основы самостоятельной культурной традиции и стали «прямыми» наследниками Византийской империи, которая длительное время была оплотом православия и восточноевропейской культуры. В этом смысле славянский, российский правовой тип, принадлежа к европейской правовой традиции, выражает ее восточное течение и вовсе не сводится к этнически-славянскому национальному элементу. Это – культурный тип, исторически вобравший в себя греческие, римо-византийские (ромейские), норманнские, славянские, финно-угорские, тюркские элементы; испытавший влияние как западного и восточного христианства, так и иных религий, в первую очередь ислама, иудаизма и буддизма.
Самобытность славянской правовой семьи и, прежде всего, российской правовой системы обусловлена не только стилевыми технико-юридическими признаками, но и самостоятельной правовой традицией – глубокими социальными, культурными, государственными началами жизни славянских и неславянских народов огромного мульти-конфессионального ареала, политическим и культурным центром которого была и остается историческая Россия. К сожалению, современной России остро недостает осознания своей духовной ответственности и способности вести себя в государственно-правовой сфере концептуально, предлагая народам действительные альтернативы и инновационные правовые ценности. К таким началам правовой традиции и юридического стиля, имеющим методологическое значение для анализа отечественного права, можно отнести следующие.
