— Потому что он мой друг.
И можно даже сказать, что не слукавила. Мой короткий ответ был абсолютно правдивым.
То, что часть правды — далеко не правда, уже детали.
— И что теперь?
— Наша свадьба состоится в срок.
Рэйчел взволнованно взяла меня за руку:
— Бекки, ты…
— Не надо, Рэйчел. — Я вырвала ладонь из её пальцев. — Не говори ничего. Я так решила. — И, отвернувшись, направилась к реке, не оглядываясь. — Ланч пропущу. Если я кому-то понадоблюсь, я на мосту. Мне нужно встретить Гэбриэла, когда он приедет.
На этом самом мосту, сидя на шершавых камнях, я и дождалась часа, когда солнце уже уверенно скользило к горизонту — крупной каплей охры по редким проблескам чистой лазури, залитой белыми пятнами облаков. Сейчас оно скрылось за одним из этих пятен, и мне это даже нравилось. Когда окрестности купаются в тёплом золоте солнечных лучей и в воде пляшут весёлые блики, а твоя душа рвётся в клочья… со стороны природы это казалось мне насмешкой.
За часы, минувшие после завтрака, я успела подумать о многом. К примеру, о том, что сообщить Гэбриэлу о моём решении и обсудить с ним то, что я узнала, — почти необходимость. Ибо всё, что есть у нас с Томом, — слова лорда Чейнза; а если тот раскопал эту информацию в архивах Инквизиции, Гэбриэл наверняка сможет подтвердить либо опровергнуть её правдивость.
Ведь если лорд Чейнз вдруг ошибся или, хуже того, солгал…
С другой стороны, подобный способ исцеления оборотней казался мне весьма правдоподобным. В одном матушка права: дыма без огня не бывает, а все легенды имеют под собой то или иное основание, вполне реальное. Да и лорд Чейнз из тех людей, которые действуют только наверняка. Зачем ему лгать? И в чём? Если б для исцеления Тома не нужен был именно брак и именно со мной, уверена, он бы его не допустил. Вряд ли он в восторге от грядущего мезальянса. Если б требовалось нечто большее, чем одна ночь — к примеру, не одна, — едва ли он стал бы утаивать это от Тома. В конце концов, тот лишь рад был бы услышать, что ему нужно не единожды разделить постель с любимой супругой. Правда, расчёт мог изначально идти на то, что данная информация будет озвучена мне… но нет, тогда вместо того нашего разговора о свободе и Вертере лорд Чейнз мог просто сообщить мне, что его сын — оборотень, и сам поведать свою ложь. Так было бы куда надёжнее.
Похоже, в планы графа вообще не входило пугать меня правдой. Воззвать к моей совести, надавить на жалость и дружеские чувства — да, обрадовать будущую невестку тем, что её жених в полнолуние будет обрастать мохнатой шкурой, — нет. Вполне возможно, он не придёт в восторг от новости, что теперь мне всё известно. А если он не мог сказать правды ни мне, ни Тому, ибо после совместной ночи требуется, положим, ещё кровавый ритуал со мной в роли жертвы (да, я не исключала и такой возможности)… Вряд ли лорд Чейнз столь наивен, чтобы полагать, будто моя смерть или загадочное исчезновение вскоре после замужества не вызовет подозрений. Ведь уже есть растерзанные кролики и не сразу упокоившийся Элиот, а теперь лорд Чейнз знает, что неподалёку от Энигмейла обитает бывший Инквизитор — следовательно, он должен знать и то, что при таком раскладе моё убийство не сойдёт ему с рук.
Учитывая всё это, версия с исцелением через брак и его консумацию выглядит довольно правдоподобно. Тем не менее мне было бы куда спокойнее, имей я возможность обсудить всё с Гэбриэлом. Но имею ли? Он привык отправлять убийц на смерть, не делая исключений ни для кого. Нечисть, несомненно, тоже. Так сделает ли он исключение для моего друга — лишь потому, что это мой друг? И согласится ли отпустить меня под венец с другим? При всей моей наивности я прекрасно понимала, что Гэбриэл не придёт от всего этого в восторг.
И, чтобы не рисковать жизнью Тома, куда надёжнее было бы поставить его перед свершившимся фактом.
Осудить на смерть Тома-оборотня — одно. Осудить на смерть исцелённого Тома-человека — совсем другое. Так же, как Гэбриэл мог бы понять и принять выбранный мною путь сейчас, он может понять и принять его потом. Тогда для начала мне стоит разыграть спектакль, а правду рассказать постфактум, когда Том благополучно излечится… но нет, это будет неправильно — лгать ему. Не говоря уже о том, что спектакль на тему «я передумала, я не люблю тебя» (даже если я смогу исполнить его так, чтобы мне поверил проницательный Гэбриэл, в чём я сильно сомневалась) окажется тем самым предательством, идти на которое я категорически не согласна.
Я должна ему сказать. И сделать то, что собираюсь сделать, с его позволения.
Однако если он всё-таки…
Появление на дороге к Грейфилду чёрного всадника на вороном коне, стремительно скачущего к реке, оборвало ход моих мыслей — и, соскользнув с парапета, я встала на мосту, пытаясь вернуть прежний ритм вмиг сбившемуся дыханию.
Наверное, мне стоило бы мысленно помолиться богам. Попросить их о помощи в том, что мне сейчас предстоит. Да только после всего, что я узнала от Тома и Гэбриэла, я немного потеряла веру в то, что они действительно слышат наши молитвы. К тому же в этой истории мы с богами — по крайней мере, с главной из них — определённо играем на разных сторонах.
Соперникам и врагам не помогают. И их не просят помочь.
