унывали до самого конца, — быть может, доверяли словам родных, твердивших, что всё будет хорошо, а возможно, понимая происходящее лучше них, всей душой, как могут только дети, надеялись на чудо.
Одиннадцатилетняя Кэтлин Харрис тоже не верила, что умрет. И хотя дети — неплохие психологи, способные с полувзгляда, с полужеста увидеть правду за гладкими словами старших, она не допускала даже мысли, что ее скоро не станет. Ни выпавшие волосы, ни высушившая тело худоба и постоянная слабость, ни болезненные процедуры, ни убитые горем мать и отец — ничто не могло сломить надежду на то, что все не может закончиться вот так.
Сама того не зная, она была права.
Притушенные лампы мигнули, дальний конец коридора на мгновение озарила неяркая вспышка света, и запертая изнутри дверь на этаж бесшумно отворилась. В коридор вошли двое, молодой парень и девушка в необычной одежде с вытянутым, громоздким тюком на плече. Дежурный врач, что-то читавший при свете настольной лампы, даже не поднял головы, когда неожиданные посетители, не торопясь, проследовали мимо его стола и направились к палатам больных.
Воздух небольшого помещения, расположенного за дверью с номером тридцать пять, был пропитан стойким запахом лекарств и антисептиков. За двойными стеклами окна растекалась ночь, и мерцали огни не спящего города, на стене горел желтоватый ночник. На стойках у изголовья кровати, на которой полулежала на приподнятых подушках худенькая девочка, тихонько попискивали приборы.
Один… два… три… семнадцать… двадцать девять… Пытаясь заснуть после вечерней дозы лекарств, маленькая Кэтлин снова и снова пересчитывала знакомые до последней щербинки квадраты на потолке. Лекарства, длинные названия которых она не пыталась запоминать, вызывали горечь во рту, тошноту, головокружение и неприятную сонливость, не желавшую переходить в нормальный сон. Порой от них девочке начинало казаться, что она видит или слышит то, чего на самом деле не было, поэтому, когда дверная ручка повернулась, и в ее палату без единого звука вошел черноволосый молодой человек в круглых очках, она поначалу совсем не удивилась.
И лишь когда одетый в темное парень молча подошел к ее кровати и аккуратно присел на край, промяв постель и матрац, девочка поняла, что это вовсе не видение.
— Сюда нельзя в верхней одежде, — шепотом, будто боясь спугнуть не то человека, не то видение, проговорила она, не сводя с него взгляда. — Доктора говорят, что любая инфекция будет очень опасна…
— Не беспокойся об этом, Кэт, — так же тихо ответил гость. В его ярко-зеленых глазах искрились смешинки, и Кэтлин окончательно успокоилась. Гость — кем бы он ни был — явно заслуживал доверия. — Скоро тебе не будет страшна никакая инфекция.
— Ты кто? Ты ангел и пришёл забрать меня на небо, как говорила тетя Джейн из соседней палаты? Ее Тима уже забрали, и она сказала, что и за мной прилетят. А мама ее тогда чуть не побила… Или ты волшебник и пришел вылечить меня?
В ответ — улыбка и кивок головой.
— Что, правда?
— Да.
— Как хорошо… А то мне было так жалко маму и папу; я-то всегда знала, что не умру, а вот они — нет, и очень переживали и боялись.
— Ты храбрая девочка, молодец… Сейчас ты крепко заснешь, а с утра начнешь выздоравливать. Я обещаю. — Гарри взял в ладонь ее тонкие, почти прозрачные пальцы и накрыл их другой рукой. — И все у тебя будет хорошо.
И действительно, Кэтлин ощутила, как тяжелая, давящая сонливость от лекарств куда-то стремительно испаряется, а вместо нее ее словно окутывает мягкое облако, увлекая в невесомую пуховую перину, так и зовущую зарыться в нее носом и сладко уснуть.
И, уже почти засыпая, она пробормотала:
— А можно… вы поможете… не только мне? Лори, Сьюзен, Билли… они все хорошие… Помогите и им… Пожалуйста…
Дождавшись, когда девочка окончательно уснет и послушав немного ее ровное дыхание, Поттер поднялся и отошел к двери, окидывая палату оценивающим взглядом. Места в ней было не очень много, но эта проблема легко решалась. Если даже обычные маги могли с относительной легкостью манипулировать магией пространства — вспомнить хотя бы палатку, взятую взаймы мистером Уизли на чемпионат мира по квиддичу — то для мага уровня Гарри это было и вовсе просто.
Движение руки, подкрепленное магическим импульсом — и больничная кровать и медицинское оборудование на стойках плавно сдвинулись к стенам, а сами стены поползли в стороны, увеличивая пространство палаты почти втрое.
Потом Гарри развел ладони, вытягивая из них бледно-бирюзовую ленту, и сложил из нее в воздухе нечто вроде обода двухметрового колеса. Секунда — и колесо начало неторопливо вращаться на уровне его глаз. Пальцы мага тем временем быстрыми, точными движениями ткали из воздуха сложные символы и заполняли ими свернувшуюся в кольцо светящуюся ленту. Когда все знаки встали на место, круг, повинуясь новому движению ладони, опустился на пол, продолжая вращение, а Поттер принялся за создание второго. И лишь когда на полу палаты оказались два магических круга, отличных лишь стороной вращения кольца иероглифов, он подошел к спящей девочке.
Медицинские мониторы никак не отреагировали на то, что их датчики отсоединили от хрупкого тельца, продолжая вырисовывать зеленую гребенку кардиоритма и данные пульса и давления, не подняли тревожного писка, не послали сигнал дежурному врачу. Все было тихо, лишь когда Гарри отсоединил
