Август попытался высвободиться, отстраниться, но Лео не отпускал цепь.
– Я – сунаи, – изрек Лео. – Я – священное пламя. И если мне придется сжечь мир, чтобы очистить его, я так и поступлю. Помоги мне. – Он заключил лицо Августа в ладони. Этот жест вроде должен был символизировать нежность – но Августа пронзила острая боль. – Где она, братец?
Кейт.
Август прочел правду в глазах брата. Лео собирался довести начатое до конца. Он намеревался казнить Кейт.
Но Август не мог сказать того, чего не знал. Он покачал головой.
– Ты защищаешь грешницу! – прошипел Лео.
– Я оберегаю нашу семью. И наш город. Если ты убьешь Кейт, то развяжешь войну.
Лео мрачно ухмыльнулся.
– Она уже началась. Но я не хочу ее убивать, братец. Это сделаешь ты.
Кейт едва не налетела на труп.
Малхаи валялся у приоткрытой двери. Из вспоротой груди текла липкая кровь. Костяной щит ребер оказался разбит вдребезги. Кейт присела и подобрала обломок кости, скользкий, но зато острый. Не нож, конечно, но сгодится.
Она выпрямилась и огляделась. С одной стороны, за открытой дверью склада ждала ночь, пустая грунтовая площадка, а за ней – поля. С другой, скорчившись в пятне света, стоял на коленях Август. Избитый и окровавленный. Струйки дыма поднимались от него, как от угасающего костра. Над юношей возвышалась какая-то фигура, и сперва Кейт подумала, что это Слоан, но когда она приблизилась, то увидела, что мертвый малхаи валяется на полу.
Кейт перевела взгляд на Августа и незнакомца. Она оценила рост новоприбывшего, ширину его плеч, отблеск света на светлых волосах и поняла, что это Лео. Неужели он пришел спасти Августа?
Сначала Кейт захлестнула волна облегчения, но когда Лео вздернул брата на ноги, мир изменился.
Окровавленное лицо Августа скривилось. Зазвучал его надтреснутый голос, исполненный муки: Август заговорил с братом и одновременно попытался вырваться.
Что происходит?
Кейт попятилась. Может, дело было в окровавленной кости, поблескивающей в руке, а может, в чем-то другом, но глаза Августа нашли ее в темноте.
Странно, но даже с такого расстояния Кейт заметила, как они расширились. В них плескался ужас.
Мгновение спустя Лео повернул голову. Он засек Кейт.
Во взгляде сунаи не было ни доброты, ни милосердия.
Кейт сделала шаг назад и чуть не упала, споткнувшись о труп второго малхаи, а Лео отпустил Августа и вытащил что-то из-за пазухи. Сначала Кейт решила, что это пистолет, поскольку в луче света сверкнул металл, но потом она все поняла.
Лео держал в руке маленькую флейту.
Сунаи поднес ее к губам, и Кейт затаила дыхание в ожидании мелодии, прежде чем осознала, что музыка означает смерть.
– Беги! – воскликнул Август и кинулся на брата.
Они оба покатились по бетону, а Кейт развернулась и помчалась в ночь.
Августу оказалось не под силу тягаться с Лео. Он был слишком молод, голоден, скован, избит, и старший сунаи стряхнул его и вылетел из круга света в коридор. Август медленно поднялся на ноги и кинулся за братом.
– Стой! – закричал он.
Лео не оборачивался. Август заковылял следом, но когда он добрался до двери, то подвернул ногу. Август рухнул на пол, кое-как встал – и упал вновь, когда Лео поднес флейту к губам и взял первую ноту.
Тихий мелодичный звук разнесся в воздухе, подобно легкому ветерку.
– Нет! – выкрикнул Август, пытаясь нарушить мелодию.
Все было бесполезно.
Кейт бежала, зажав уши ладонями, но внезапно ее шаги замедлились. Девушка замерла. Руки упали и бессильно повисли вдоль тела.
– Нет! – заорал Август.
Он стоял на коленях и смотрел, как красноватое свечение озаряет Кейт, как она поворачивает обратно к ним. Музыка Лео высвободила ее душу и разум Августа. Когда Ильза напевала, Август ощущал умиротворение. Но когда играл Лео, Августу казалось, будто его разрывает на части и он растворяется во тьме.
В своей собственной тьме.
Сквозь жар и боль Август ощутил возникновение свежей саднящей отметины. Настал новый день, четыреста двадцать четвертый, но это не имело никакого значения.
