– Конечно, им становится неуютно – ведь я напоминаю им, что их реальность не настоящая. Это сплошная подделка… Бедняжки живут в иллюзии, – она взмахнула рукой, и ее металлические ногти блеснули. – Они предпочитают зажмуриться и притвориться, что мир замечателен. Но наши глаза… – Кейт сделала паузу и оценивающе посмотрела на своего спутника. – Они открыты.
И она улыбнулась странной, как будто только ему одному предназначенной улыбкой, а он почему-то снова очутился в том школьном коридоре.
«Кем бы ты ни был, я собираюсь это выяснить!»
Август принялся лихорадочно размышлять. Кейт, похоже, была совершенно искренней и одновременно хотела заморочить ему голову. Это показалось Августу слишком примитивным… и чрезмерно запутанным. Она что, флиртует с ним? Или пытается на что-то намекнуть? А если она и впрямь разузнала, кто он такой? Она говорит то, что имеет в виду, или подразумевает нечто иное? Пока Август пытался найти точку опоры, в салоне воцарилась тишина.
– Верно, – выдавил Август. У него пересохло в горле. – Насчет того, что мы другие. Но я отдаю предпочтение правде. Зачем вообще жить во лжи?
– И потому ты – единственный в школе, кого можно терпеть.
Усмешка Кейт сделалась шире и превратилась в чудесную, заразительную улыбку. Смотреть на нее было все равно что глазеть на стереокартинку, изображение на которой сменяется в зависимости от ракурса, с которого смотришь. Август ждал, что теперь ее речь хлынет потоком, но нет.
– Мне любопытно насчет твоих меток, – сказала Кейт, постукивая ногтем по медальону.
Август сглотнул и потер запястье.
– Что именно?
– Ты говорил, что они – за дни без срыва, но они – постоянные.
– И что?…
Кейт склонила голову набок, обнажив серебристую полоску шрама.
– А что будет, если ты сорвешься?
Август спокойно посмотрел на нее.
– Паршиво будет.
Кейт рассмеялась, но продолжала пытливо смотреть на него – она явно не собиралась сдаваться, – и Август напружинился.
– Если бы я мог стереть их в конце дня, они бы ничего не значили, – произнес он. – Не имели бы никакой ценности. Но все обстоит иначе. Однажды я упал во тьму, и я не хочу больше туда возвращаться. Я лучше умру, чем поддамся тому кошмару.
Кейт насупилась, и Август вообразил, как она думает нечто вроде: «А парень, по-моему, не лукавит».
Неужели она ему поверила?
Это было почти смешно, учитывая, что он никогда не лгал – и вместе с тем пугающе (все-таки он впервые увидел Кейт с таким загадочным выражением лица).
Как же ему выкрутиться?
У Августа в висках застучал пульс.
«Ты знаешь? Ты знаешь обо мне?»
Он мог спросить ее. Вынудить ее ответить. Но вопрос сам по себе являлся разоблачением, да и салон был не особо просторным – и Август не знал, куда ему бежать и где прятаться, если она скажет: «Да».
Футляр со скрипкой он поставил на пол. А Лео прав: если постараться, можно разоблачить кого угодно! Август еще несколько минут назад учуял кровь на руках водителя, а вот Кейт оказалась чиста, и у нее не было суетливой тени, и…
– Фредди! – окликнула его Кейт.
Август моргнул. Выяснилось, что, пока он витал в облаках, машина уже затормозила возле Колтона.
А Кейт, похоже, пристально за ним наблюдала.
– Извини, – промямлил Август. Он выбрался первым и придержал дверцу для Кейт.
Он галантно предложил ей руку, чтобы помочь выйти, и, к его удивлению, Кейт оперлась на его локоть. Ее пальцы случайно соскользнули вниз – к его запястью, Август с трудом сдержал дрожь.
– Маркус! – Кейт повернулась к шоферу. – У меня сегодня встреча с психологом, поэтому я задержусь.
Водитель кивнул и уехал.
Кейт направилась к главному входу. Обнаружив, что Август за ней не пошел, она оглянулась.
– Эй!
– Я тебя позже найду, – произнес Август и уставился на какую-то стайку учеников, словно заметил среди них своих приятелей.
И снова – намек на улыбку и выгнутая бровь – сочетание, обозначающее недоверие, как запоздало понял Август.
– Я рада, что мы пообщались… Фредди, – сказала Кейт с запинкой.
– И я, – отозвался Август.
