луной, есть и уверенность в себе, и авантюризм.
– И я очень хороший водитель. Правда.
Мне вспоминается официантка – как долго она везла меня на вокзал, но в конце концов все-таки доставила туда.
– Хорошо, – говорю я.
Пришло время доверять другим людям. Мне это всегда было нелегко, но сейчас у меня нет выбора. В своем познании жизни мне придется сделать трудный, но необходимый шаг.
Сол идет очень быстро. Мы уже преодолели две трети ширины поля. Я вижу дома – какие-то фермерские постройки. Возможно, это какой-то удаленный населенный пункт.
– Сол, – говорю я. – От чего ты бежишь?
– Не имеет значения, – говорит он. – Просто имейте в виду, что вы – не единственная, кому нужно добраться куда-то очень быстро.
– Куда-то?
– Чтобы помочь кое-кому.
В темноте не видно его лица, но зато видно, что он на ходу то сжимает, то разжимает кулаки. Мне хочется знать, о чем он думает, но сейчас не время расспрашивать.
– Понятно. А как ты… – Я глотаю воздух, с трудом переводя дыхание. Мои бедные пострадавшие легкие работают изо всех сил, горло все еще болит. – А как ты собираешься это сделать? Как ты собираешься раздобыть машину?
«А если нас поймают? – думаю я. – Что тогда?» Мне вспоминается полицейский с суровым лицом возле придорожного кафе: «Вы подозреваетесь в поджоге». Правда или нет, но, если нас поймают, тут мне и конец.
Сол, должно быть, чувствует, что я боюсь. Мы уже подходим к ограде, за которой выстроились в ряд высокие хвойные деревья. Слева видны какие-то здания. Это, возможно, амбары. На дороге под уличными фонарями, которые кажутся неуместными здесь, в этой дыре, припаркованы автомобили.
Где-то лает собака. Издалека доносится шум оживленной трассы. Хрипло каркает ворона.
– Идите до конца той дорожки, – показывает он. – Встретимся там. Но будьте готовы очень быстро бежать. И очень быстро забраться внутрь. Я не знаю, сколько времени мне потребуется на это.
Я глубоко вздыхаю.
– А приблизительно?
– Минут пять.
Я киваю. Я уже не могу говорить: у меня перехватило дыхание.
Мы разделяемся. Сол перепрыгивает через калитку с изяществом спортсмена.
Во мне нарастает паника. А что, если Сол бросит меня здесь? Что, если я в эту холодную ночь останусь одна в темноте, пахнущей так неприятно? Что, если Полли уже вот-вот прибудет на вокзал Сент-Панкрас, а я по-прежнему нахожусь черт знает где, не имея возможности приблизиться к ней? Что, если
Я слышу какой-то голос. Он раздается где-то слева от меня. Зычный мужской голос. Он кричит – по-видимому, на меня:
– Вы что, заблудились? Это частная собственность.
По земле чиркает луч света. Фонарик.
– Извините, – бормочу я в темноту. Я ускоряю шаг.
Я слышу, как справа от меня, по другую сторону деревьев, заводится двигатель. Хлопает дверца автомобиля. Я сжимаю в кармане пальто свой старый телефон – остаток моей прежней жизни.
Когда я бросаюсь бежать, позади меня взлетает вверх жидкая грязь.
Тогда: последствия
Я поскользнулась. Возможно, я по-настоящему и не упала, но все-таки едва не потеряла равновесие.
Однако даже у лучших из нас бывают плохие дни, разве не так?
Мы с Сидом подошли к порогу моего дома почти одновременно. Вовсе не удивительно, что эта встреча отнюдь не была радостной. Я попыталась позвонить ему из такси для того, чтобы как-то успокоить себя после неожиданных событий этого вечера. Меня раздражало то, что он пытался выведать у Полли, где я нахожусь. Невинный шестилетний ребенок. Это противостояние – не ее противостояние. Но Сид, конечно же, не ответил на звонок. Теперь стало ясно: он не ответил потому, что уже направлялся сюда.
– Где, черт возьми, ты была? – пробурчал он, шагая вверх по ступенькам ко входу в дом. Я уже собиралась ответить ему что-то резкое, но затем сдержалась. – Почему ты оставила Полли?
– Я не знаю, почему ты здесь. – Я попыталась говорить ровным голосом. – И вообще-то это не твое дело, где я была. – Я отвернулась и вставила ключ в замочную скважину. Моя рука при этом дрожала от прилива адреналина. – Полли оставалась с Эмили, и я не сделала ничего предосудительного.
