зазвучит какое-нибудь записанное на магнитофон – и всегда сильно действующее на нервы – предложение решить за умеренную плату мои финансовые проблемы.
Включилась голосовая почта.
Женский голос эхом разнесся по кухне. Я поначалу не поняла, кто звонит.
– Мне искренне жаль, что ты воспринимаешь это так болезненно, – ласково произнес голос. – Я знаю, что ты хорошая женщина, Лори. Но тебе сейчас необходимо отпустить Сида. Да, это тяжело. Но все закончилось. Я постараюсь по возможности помочь тебе.
Это была Джоли.
Сейчас: час восемнадцатый
Пока Мэл расхаживает по кухне и наливает мне черный чай с сахаром, я набираю номер «999»[57].
Не называя себя, я сообщаю, что куда-то пропали Полли и моя мама. Я рассказываю им, что последней их видела Линда, и даю ее адрес. Женщина на другом конце линии разговаривает со мной с нескрываемым равнодушием, но обещает заняться этой проблемой. Она рассказывает что-то о якобы пропавших людях, которые чаще всего вскоре находятся сами, и что поэтому перед началом поисков обычно делают паузу. «Разыщите их, пожалуйста», – говорю я.
Затем приходит Мэл, заставляет меня сесть на его ужасный бежевый диван и выпить чаю.
Пока я его пью, мои веки пару раз смыкаются, а затем я возвращаюсь к реальности. Я чувствую, что он, сидя за столом у окна, наблюдает за мной. Затем он произносит, тщательно выговаривая слова:
– Я прочел… – Он запинается и откашливается. – Я прочел в газетах, что ты погибла.
Выражение, которое появляется на его лице, понять трудно, но мне кажется, что это смесь боли и облегчения. Гнев, который я видела недавно на его лице, улетучился.
– Где ты это прочел?
Он показывает на газету, которая торчит из лежащего на столе пакета из магазина беспошлинной торговли:
– Я подобрал чей-то номер «Ивнинг стандард» в автобусе аэропорта. О тебе написали на первой странице.
Я пытаюсь что-то объяснить, но затем начинаю плакать. Я очень устала, я ошеломлена и напугана, а потому единственное, что я могу из себя выдавить, – это лепет: «Эмили погибла, Эмили погибла, и я не знаю, где мама и Полли».
Мэл забирает у меня чашку и ставит на пол, а затем обнимает меня. Хотя я все еще не очень-то доверяю ему и хотя он, не осознавая того, больно сдавливает мое ноющее плечо и пострадавшую ладонь, мне очень приятно находиться в его объятиях. Я могла бы заснуть в такой позе – сидя рядом с ним и опираясь на него.
Затем я отстраняюсь:
– Я должна позвонить Сиду.
– А-а, – уныло протягивает Мэл и встает. – Должна?
– Он приезжал, чтобы забрать меня. Но по телевизору сказали, что меня разыскивают, чтобы допросить.
– Почему? – Глаза Мэла впервые подозрительно сужаются.
– Не смотри на меня так, – говорю я.
–
– Как будто я сделала что-то плохое.
На пару секунд воцаряется молчание.
– А ты сделала что-то плохое? – наконец спрашивает он.
От волнения я неловко двигаю ногой и, случайно задев чашку, опрокидываю ее. Остатки чая разливаются по ковру темным пятном.
– Не глупи, – говорю я. Мне вспоминается, как он лишь минуту назад обнимал меня, и я осознаю, что в этих объятиях не было ничего особенного. Ох уж эти чертовы мужчины с их эгоизмом и их мнительностью! – Что я могла сделать плохого, а? Думаешь, убила свою лучшую подругу? Да, конечно, это сделала я.
Я смеюсь, а затем на меня обрушивается неудержимая волна истерики, и я начинаю буквально колотить себя кулаками по голове, пытаясь заставить себя думать, потому что мне необходимо выработать какой-то план.
Что произойдет дальше?
Кто хочет, чтобы я умерла?
Кто ненавидит меня так сильно?
– Лори!
Мэл, словно не веря своим глазам, смотрит на меня. Я прекращаю себя избивать.
