– Я… я… мне трудно…
Натали кивнула:
– После всех этих лет тебе по-прежнему трудно меня узнать? Неужели ты настолько поглощена собой, Мелани, что не понимаешь, какая нам всем грозит опасность?
– Вилли… – выдавила из себя сестра-клоунесса.
– Ах, Вилли! – воскликнула Натали. – Наш дорогой друг! Ты в самом деле думаешь, что у Вилли хватит ума на это, Мелани? Или изощренности? Или ты полагаешь, он поступит с тобой так же, как с тем художником в отеле «Империал» в Вене?
Сестра затрясла головой, с ресниц ее потекла тушь. Тени на веки были наложены так густо, что придавали ее лицу вид черепа.
Натали склонилась еще ближе и зашептала в ее накрашенную щеку:
– Мелани, если я убила своего собственного отца, неужели что-нибудь помешает мне убить тебя, если ты еще раз встанешь на моем пути? Сама подумай.
Казалось, время в этом доме остановилось. Натали словно стояла в окружении небрежно одетых, сломанных манекенов. Сестра-клоунесса моргнула, и накладные ресницы, отклеившись, повисли на веках.
– Нина, ты никогда не говорила мне этого…
Натали сделала шаг назад и с изумлением ощутила, что ее собственные щеки мокры от слез.
– Я никогда никому не говорила, – прошептала она, понимая, что очень рискует, если Нина Дрейтон все же рассказала своей подружке Мелани о том, что доверила доктору Ласки. – Я разозлилась на него. Он в тот момент ждал трамвая… – Она подняла глаза и посмотрела в пустое лицо сестры. – Мелани, я хочу видеть тебя.
Разрисованное лицо задергалось.
– Это невозможно, Нина, мне не по себе. Я…
– Нет, возможно! – крикнула Натали. – Если мы собираемся продолжать это дело вместе… если мы хотим восстановить доверие между нами… я должна убедиться в том, что ты здесь, живая.
Все присутствующие, кроме Натали и мальчика, продолжавшего лежать без сознания, в унисон закачали головой.
– Мне не по себе… – произнесли одновременно пять уст.
– До свидания, Мелани. – Натали повернулась к выходу.
Сестра догнала ее и схватила за руку, прежде чем она вышла на улицу:
– Нина, дорогая, пожалуйста, не уходи. Мне так одиноко. Здесь совсем не с кем поиграть.
Натали замерла, чувствуя мурашки на коже.
– Хорошо, – произнесла сестра. – Иди за мной. Но сначала… никакого оружия.
Калли подошел ближе и начал обыскивать Натали, шаря своими огромными лапами по ее груди, животу, между ног. Она старалась не смотреть на него и сжала зубы, чтобы сдержать рвавшийся наружу истерический вопль.
– Пойдем, – наконец промолвила сестра, и целая процессия во главе с Калли вышла из гостиной и поднялась по широкой лестнице на площадку.
При их приближении по стенам коридора заметались огромные тени. Дверь в спальню Мелани Фуллер была закрыта.
Натали вспомнила, как входила сюда полгода назад с отцовским револьвером в кармане пальто, потом услышала слабый шорох в шкафу и обнаружила Сола. Тогда никаких чудовищ здесь не было.
Дверь открыл доктор Хартман. Внезапный сквозняк задул свечу в руке Калли, оставив лишь слабое зеленоватое мерцание медицинских мониторов с обеих сторон высокой кровати. Из-за кружевного балдахина, похожего на марлю, кровать напоминала гнездо черного паука-крестовика.
Натали вошла в комнату, сделала три шага и была остановлена быстрым движением руки доктора.
Она и так была уже достаточно близко. То, что лежало в кровати, когда-то являлось человеком. Волосы на голове практически выпали, а остатки их были тщательно расчесаны и разложены на огромной подушке, напоминая ореол ядовито-синих язычков пламени. Левая сторона лица, покрытого пигментными пятнами и изрезанного морщинами, обвисла, как восковая маска, поднесенная слишком близко к огню. Беззубый рот открывался и закрывался, словно пасть столетней черепахи. Зрачок правого глаза бесцельно и беспокойно метался, то устремляясь к потолку, то закатываясь еще дальше, так что оставался виден лишь белок, глазное же яблоко проваливалось в череп, а потом медленно затягивалось вялым лоскутом коричневого пергаментного века.
Это подобие лица за серым кружевом медленно повернулось в сторону Натали, и черепаший рот что-то слюняво прошамкал.
– Я молодею, не правда ли, Нина? – прошептала сестра-клоунесса за спиной Натали.
– Да, – ответила она.
– Скоро я стану такой же молодой, как до войны, когда мы ездили к Симплсу. Помнишь, Нина?
– Симплс, – повторила Натали. – Да. В Вене.
