христианскому сознанию: посещение Магомета Архангелом Гавриилом и путешествие пророка в рай.
Цит. по: Воспоминания современников. Т. 2. С. 27.
Воспоминания современников. Т. 2. С. 26, 38.
Там же. С. 27–28. Ср.: Чудесные годы. С. 20–22.
Биография. С. 213–214 второй пагинации. Некоторые исследователи настороженно относятся к тому, что оба припадка: описанный Страховым по личным наблюдениям и тот, о котором рассказывается в «Воспоминаниях детства» со слов Достоевского, связаны с Пасхой. Первый якобы произошел поздним вечером 1863 года в Великую субботу на квартире Страхова, а второй – в Сибири. Но предшествующие Пасхе Великий пост и Страстная неделя – время особого духовного настроя и напряжения – могут способствовать возникновению припадков эпилепсии. Не думаю, что Ковалевская старалась бы, как полагают некоторые, «восполнить» свои воспоминания страховскими: его рассказ отвлеченен и бледен в сравнении с тем, что сохранила ее память. Правда, Софья Васильевна забыла, как сама признается, имя приезжавшего к Федору Михайловичу товарища (она не говорит при этом, что товарищ приезжал из Петербурга, как пишет Франк), но Страхов забыл несравненно больше. А то обстоятельство, что Страхов и Ковалевская передают свидетельство Достоевского об эпилептической ауре довольно близко к тому, что говорит писатель устами Мышкина в «Идиоте», может служить и доказательством истинности сообщаемого мемуаристами.
В своей обширной монографии Темкин уделяет большое внимание эпилепсии как самого Достоевского, так и его героев: Мышкина и Кириллова из романа «Бесы». См.: Temkin. Р. 370–382; 394–395 и др. – по именному и предметному указателям.
Приведу примеры озабоченности Федора Михайловича по поводу участившихся припадков эпилепсии. В письме А. Н. Майкову от 21–22 марта (2–3 апреля) 1868 г. о них упоминается дважды. Писатель рассказывает другу, что работа над романом «Идиот» идет очень медленно и что весь месяц «прошел в чрезвычайных тревогах, хлопотах и заботах», связанных также с рождением дочери: «Случалось по целым ночам напролет не спать, и не то чтоб от нравственного беспокойства одного, а потому что так действительно нужно было. А для падучей это ужасно». Несколько далее Федор Михайлович признается: «Как ни безобразна, как ни гадка для меня стала заграничная жизнь, а знаете ли, что я иногда со страхом помышляю о том, что будет с моим здоровьем, когда Бог приведет в Петербург воротиться? Уж когда здесь припадки – что же там?» (282, 278, 280).
А в записной тетради 1869–1870 годов читаем: «NB2) Сравнительно с прежними припадками (за все годы и за всё время) этот, отмеченный теперь ряд припадков с 3-го августа, – представляет собою еще небывалое до сих пор, с самого начала болезни, учащение припадков < ….>. За все прежние годы, не ошибаясь, можно сказать средний промежуток между припадками был постоянно 6 три недели» (27; 100).
Биография. С. 214 второй пагинации. Жирный шрифт мой. – М. К. Ср. с категорическими, но необоснованными мнениями некоторых участников Сборника, утверждающих, например, что Мышкин, которому Достоевский передал собственный мистический опыт, «обращен лишь к этой жизни» (с. 283), что он – не христианин, что его Христос – это «псевдо-Христос, лже-Христос» и что эпилепсия Мышкина – это «“гармония, красота и молитва” мира, запертого от Бога» (с. 89) и т. д. и т. п.
Чудесные годы. С. 339. Достоин внимания тот факт, что в настоящее время в США некоторые психиатры констатируют возникновение веры в людях, заболевших эпилепсией, которые до болезни были абсолютно равнодушны к религии.
