«В глазах немца злость. Неужели это последнее, что я вижу в своей жизни?»
Однако выстрелить фриц не успел. Короткая очередь из «ППШ» отбросила пулеметчика по траншее назад. Он немного посучил ногами и скоро замер. Навсегда.
Егор быстро оглянулся и увидел за своей спиной сержанта Масленникова с вскинутым «ППШ».
— Спасибо.
— Пустяки.
Ивашов подошел к убитому пулеметчику и достал из его нагрудного кармана документы. Унтер-офицер. В специальном мешочке два бронзовых креста с мечами, медаль «За зимнюю кампанию на востоке 1941–1942 гг.», знак за ранение. Да, матерого фрица, однако, завалил сержант Масленников.
Тут к Егору подбежал младший сержант Шакуров, исполняющий обязанности заместителя командира взвода пешей разведки, и доложил, что немцы выбиты из траншей, захвачен один пулемет.
— Два, — поправил его Егор и указал на оружие, выпавшее из рук немецкого унтер-офицера, убитого сержантом Масленниковым.
После этого все разведчики короткими перебежками устремились к селу. Где-то в самом его центре шел бой. Одна из рот третьего батальона очищала Великую Чернетчину от немцев. Те сопротивлялись, но как-то вяло, без фанатизма. Похоже, им уже был отдан приказ отходить.
Дома за околицей разрушены, кругом сплошные воронки и трупы немецких солдат. Истинная правда, хорошо поработала наша артиллерия!
Во дворе одного из полуразрушенных домов бойцы обнаружили минометную батарею из четырех стволов с двумя ящиками неизрасходованных боеприпасов. Вместе с парой пулеметов — весьма неплохие трофеи для двух отделений взвода разведки.
— Вижу у пролеска два мотоцикла с шестью фрицами! — услышал Егор. — Едут в нашу сторону. Пулемет нужен! Иначе нам их не достать.
Это кричал Шакуров. Он залез на чердак дома, вернее на его развалины, и указывал рукой куда-то на запад.
— Гусь! — окликнул Егор одного из разведчиков. — Давай с пулеметом к Шакурову. Если что, мы встретим немцев с другой стороны.
— Есть! — весело отозвался тот, подобрал пулемет и устремился на развалины дома.
Ивашов с Масленниковым взяли второй пулемет и выдвинулись к дороге. Если мотоциклисты свернут на нее, то будут встречены как и положено, с настоящим русским гостеприимством.
Немцы свернули.
Когда до них осталось метров сто пятьдесят, Егор открыл огонь. С чердака дома его поддержал Шакуров. Наверное, у него в пулеметной ленте имелись зажигательные пули, поскольку первый из трех мотоциклов вспыхнул костром, а потом отвалился от коляски. Второй мотоциклист попытался было повернуть назад, но Егор Ивашов достал его из своего пулемета.
Скоро село было очищено от немцев. Красноармейцы осторожно, опасаясь нарваться на пулю, стали прочесывать дома.
Шакуров спустился с чердака, обнаружил в развалинах большой термос с макаронами, сдобренными тушенкой. Еда была еще теплой.
— Ну что? — предложил он. — Откушаем немецкого обеда? Харч, судя по всему, добрый!
— А вдруг еда отравлена? — засомневался Гусь.
— Нет, не успели бы фрицы, — заверил его Шакуров. — Да и чем? Геморроем, что ли? Отраву еще найти надо. А им не до этого было. Драпанули так, что минометную батарею бросили вместе с минами.
Но на всякий случай разведчик сначала понюхал макароны, потом осторожно попробовал на вкус.
— Ну и что? — спросил Гусь, сглотнув.
— Жрать можно, — ответил Шакуров.
Еды вполне хватило на всех. Воины-освободители даже выпили немного шнапса из фляжки в фетровом чехле, которую нашли разведчики, прочесывающие близлежащие дома. Потом они пустили по кругу два трофейных портсигара, в крышках которых имелись нехитрые устройства для свертывания сигарет-самокруток. Их тоже принесли разведчики, выпотрошившие ранцы и вещевые мешки, брошенные немцами.
Жить стало лучше, жить стало веселее. Если бы не война, было бы совсем хорошо.
Солдаты и офицеры два дня обживались на новом месте. Они гадали, сколько придется потратить сил и дней, чтобы пройти двенадцать километров, оставшиеся до Сум. Им категорически не хотелось думать о том, что кому-то из них это будет не суждено.
Второго сентября, еще затемно, три стрелковые дивизии после усиленной артподготовки начали штурм города. Они охватывали Сумы с северо-востока и юга.
Пятьсот двадцатый стрелковый полк получил приказ взять пригородное сельцо Тополи. Для этого бойцам пришлось еще раз форсировать Псел.
И вот Сумы наконец-то наши!
Город был взят ранним утром второго сентября. В половине восьмого в Сумы вошли основные силы Красной армии. Несколько колонн пехотинцев, не успевших просохнуть после форсирования реки Псел, мокрых, грязных, пыльных и усталых, прошагали сквозь город и двинулись дальше, на запад, к селам Скляровка, Степановка, Терешковка и Сулла. Там им надлежало окапываться и строить новую линию укреплений на случай контрнаступления немцев.
